Познание смыслов. Избранные беседы

Масса, которая танцует карманьолу, бесполезна. Поэтому надо говорить от имени масс, которые уже построены и организованы и которым можно легко объяснить, почему эти массы лишены того, что им причитается. Они сделали всё правильно. Здесь ключевым моментом является то, что это интеллигенты, хотевшие власть и готовые рисковать в той или иной степени.

Но ошибка заложена в том, что есть сильный зазор между теорией (мы будем в будущем об этом говорить) «пролетариата, который должен победить и стать локомотивом истории» и тем, что эту теорию выдвигают и реализуют не пролетарии, а интеллигенты – то есть разночинцы с определённой дворянской, семинарской прослойкой (но не пролетарии). И этот зазор рано или поздно должен был сильно проявиться и стать миной под этим проектом. В принципе, Сталин, когда организовывал свой термидор против Троцкого, он на этом и сыграл. Потому что он выбивал именно эту породу интеллигентов и заменял их люмпенами снизу, которых он немножечко «доводил»: сырую глину обжигал и превращал их в тех бюрократов, которые ему были нужны.

Я же говорю о новом интернационализме, предполагающем ту особую человеческую поросль, которая хочет не власти в мировом порядке. Они не хотят войти в мировой порядок, не хотят его оседлать, не хотят действовать от чьего бы то ни было имени, – они видят себя как носителей инструментов Духа, как инструменты мировой истории, и они хотят выйти из этого мирового порядка и вывести за собой всё человечество. Это метафизическая идея. Это идея, которая бросает вызов Року (как у древнегреческих героев). И в этом смысле можно сказать, что это «предварительный материал» для воссоздания касты героев.

Мне всегда казалось, что в интернационализме, в этом замесе идеи мировой революции всегда была жажда социальной справедливости, и во многом это был протест против общества богатых, то есть интернационализм всегда объединялся против кого-то. Есть хорошая поговорка «Против кого дружим?». Интернационалистов ХХ века объединяли зависть, ненависть, жажда социальной справедливости по отношению к богатым.

Очень точно подмечено, и здесь как раз интернационализм бросает вызов этому принципу «разделяй и властвуй», – разделения на национальности прежде всего. Потом он отвечает тем же самым: разделению на национальности, которые являются инструментами мирового порядка, он отвечает таким же фиктивным разделением на классы.

Новый интернационализм отказывается от этого принципа по одной простой причине: этот материальный фактор «недоплаченности» рабочему прибавочного произведённого продукта и так далее, необходимости пустить этот прибавочный продукт на детские дома и санатории, – все эти прекрасные социальные примочки вообще не являются предметом интереса нового политического протеста и нового интернационализма.

Новый интернационализм является движением и импульсом метафизическим. От этого он, конечно, не становится менее практическим, не становится менее вступающим в принципиальный конфликт с мировым порядком. Но мотивируется он не социальной справедливостью, которая основана на разделе благ, а другим пониманием справедливости – гносеологическим. Справедливость, с точки зрения новых интернационалистов, – это смысл жизни.

Мы все читали, допустим, про Павку Корчагина, читали Шолохова, и там очень много пафосных слов о смысле жизни: «смысл жизни, отданный народу» или «в борьбе за счастье человечества», и так далее. Причём это всё очень туманные термины – «счастье человечества» или «жизнь, отданная народам».

Смысл означает, что твоя жизнь включена в Книгу Живых, которая есть у Бога. Ты – не пыль на ветру. Смысл жизни – это не «смысл жизни», а это просто Смысл с большой буквы. Есть ли смысл у сущего? Или, может быть, этот смысл за пределами сущего? Но воля связать себя и свою судьбу с этим смыслом – это главное, что движет этими новыми интернационалистами.

Правильно ли я понимаю, что человек задаёт себе вопрос: для чего я родился? Неужели я родился для того, чтобы выплатить ипотеку и работать на это всю жизнь?