Познавая прекрасное (ЛП)

Гермиона видела, что реставратору безумно любопытно, откуда у молоденькой девушки смогла оказаться виолончель Страдивари, и вдруг подумала, что он может заподозрить ее в причастности к каким-то преступлениям, тем более что тот добавил:

— Может быть, ваш партнер планирует затем предложить инструмент какому-нибудь выдающемуся виолончелисту? Это бы многое объяснило.

— Нет, думаю, нет. И очень надеюсь, что после реставрации он будет играть на виолончели сам.

— Хм… Вы же сказали, что он не является профессиональным музыкантом. А находиться в руках какого-то дилетанта… простите, но это было бы оскорблением для инструмента великого Страдивари… — несколько снисходительно заметил Бессамер.

Замечание его почти взбесило Гермиону своей невежливостью, но ей удалось сдержаться. Будучи реалисткой до мозга костей, она прекрасно понимала точку зрения реставратора, хотя думать о Люциусе, как о дилетанте, очень не нравилось.

Поэтому уверенно возразила:

— О… уверена, что этот человек может стать музыкантом, да и вообще может освоить все, что угодно. Особенно, когда настроен достаточно серьезно.

Бессамер пренебрежительно усмехнулся.

— Моя дорогая, чтобы овладеть виолончелью требуются годы, и это я не говорю о виртуозном владении, а о весьма скромном. Если же речь идет о серьезных успехах, то… даже одного усердия мало, нужен еще и безусловный исполнительский талант… — его взгляд с сожалением упал на лежащий перед ним инструмент.

— Не переживайте, я уверена, что он сможет найти способ, чтобы как-то… облегчить себе процесс обучения, — Гермиона загадочно улыбнулась.

Непонимающе приподняв брови, реставратор промолчал, и она уверенно закончила:

— Во всяком случае, я очень надеюсь, что вы сможете восстановить ее.

Благоговейно дотронувшись до виолончели, Бессамер негромко выдохнул:

— Для меня это станет честью. Могу гарантировать, что сей прекрасный инструмент завоюет пристальное внимание не только мое, но и всей моей команды, а в ней, должен заметить, работают замечательные специалисты, поверьте, — улыбка, появившаяся на его губах, явно отдавала самодовольством.

Подписав несколько документов, обеспечивающих сохранность виолончели, Гермиона уже направилась к выходу, когда вдруг вспомнила, что позабыла еще об одном и обернулась к Бессамеру.

— Да, и… постарайтесь сделать так, чтобы о неожиданном появлении у вас на реставрации инструмента Страдивари знало как можно меньше народу. Мы не хотим огласки. Пожалуйста, не распространяйтесь об этом особо.

Тот бросил на нее еще один любопытный взгляд, но понимающе кивнул. Гермиона улыбнулась и наконец вышла.

«Бессамер сказал, что работы займут несколько месяцев, и закончит он, если все сложится нормально, перед Рождеством. Боже, какой замечательный подарок тогда бы получился!» — думала по дороге в Министерство магии обнадеженная Гермиона.

______________________________________________________________________________

Остаток рабочего дня пролетел быстро и в конце концов пришло время возвращаться домой. Она уже привела в порядок рабочий стол и собиралась направиться в атриум, но остановилась. Столкнуться с целой толпой сослуживцев и стоять длиннющую очередь к камину не хотелось ужасно, и Гермиона решила аппарировать в Малфой-мэнор прямо отсюда. Встав посреди кабинета, она взяла в руки палочку, крутнулась на месте и с тихим хлопком исчезла.

Приземлившись, Гермиона с удивлением осознала, что смогла удержаться на ногах, и попыталась сфокусировать взгляд и понять, где же на этот раз оказалась. К огромному своему удивлению, она увидела, что стоит прямо в доме посреди огромного холла на первом этаже, и не сдержала радостного смеха.

Люциус, появившийся в дверях гостиной почти сразу же, удивленно протянул:

— Привет… — он был явно доволен увиденным.

Гермиона оглянулась.

— Представляешь, сегодня я аппарировала прямо сюда… — смущенно сообщила она ему.

— Да уж вижу, — Малфой приблизился, чтобы обнять ее.

— Но это же… так чудесно!

Люциус наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Конечно.

Они прошли в гостиную, где Люциус налил им выпить. В камине по обыкновению летнего времени горел декоративный огонь, но Малфой взмахнул над ним палочкой, и Гермиона сразу же ощутила, как тело охватывает живительное тепло.

— Думаю, настоящее пламя не помешает, вечера уже стали прохладней…

— Да… так намного лучше. Для этого времени года и впрямь довольно прохладно… Кстати, какое сегодня число? Десятое сентября? — она вдруг ненадолго остановилась. — Боже мой, я совсем забыла! Надо же, как странно… — Гермиона снова замолчала и о чем-то задумалась.

Люциус глянул на нее с любопытством.

— Что странного?

— Ну… — смущенно протянула Гермиона, не уверенная, что для него это будет важно.

— Продолжай.

— Просто… чуть больше, чем через неделю… будет мой день рождения.

Малфой удивленно приподнял брови.

— В самом деле? И полагаю, что тебе, как и моему сыну на будущий год, должно исполниться двадцать три?

— Да, — покраснев, Гермиона опустила голову. Слова Люциуса невольно подчеркнули их разницу в возрасте, о которой она никогда не думала, но которая сейчас казалась такой очевидной.