Познавая прекрасное (ЛП)

И в этот момент Гермиона ощутила, как некое теплое свечение, сопровождавшее ее весь этот чудесный день, стало еще сильнее.

Из груди Люциуса вырвался глубокий вдох. Он оглядел комнату.

— Думаю, в этой гостиной будет очень хорошо смотреться рояль, — совершенно неожиданно вдруг объявил он.

И снова Гермиона не смогла скрыть удивления.

— Рояль?..

— Ну конечно… — устало протянул Малфой. — Рояль или какое-нибудь другое клавишное изобретение маглов. Ты, кажется, забыла, что я и сам играл на виолончели…

Про себя Гермиона улыбнулась. Реставрация виолончели Страдивари должна была завершиться уже через несколько дней.

— О, нет… не забыла.

— Ну что ж, тогда купим. Он отлично впишется. Думаю, что будет лучше всего установить его вон там… — Люциус кивком указал на угол комнаты рядом с окном.

По лицу Гермионы пробежала неясная волна колебания.

— Люциус… а ведь я… играю на пианино…

Удивленный Малфой, подняв бровь, бросил на нее взгляд, и Гермиона слегка смущенно продолжила:

— Просто… я занималась… ну, до отъезда в Хогвартс. И мне очень нравилось это. Потом, в Хогвартсе, продолжила заниматься, но меня просили никому не говорить об этом. Перед уроками по понедельникам ко мне приходил учитель. Он был сквиббом… и очень любил музыку. Говорил, что именно она помогла ему смириться с тем, что магии он оказался лишен. А на каникулы он давал очень много заданий. Именно эти занятия помогли с отличием окончить восемь классов музыкальной школы, когда мне было чуть больше пятнадцати. Помню, после этого он сказал, что, останься я в мире маглов, меня могла бы ожидать великолепная карьера пианистки.

Люциус вздохнул.

— Дорогая, все это звучит ужасно впечатляюще, но я понятия не имею, что означает «окончить с отличием восемь классов музыкальной школы», — он растягивал слова, подразнивая ее. — Ты же знаешь, что сам я обучался игре на виолончели исключительно в пределах волшебного мира.

Гермиона засмеялась ему в грудь.

— Хорошо-хорошо, извини. Это означает, что я играла довольно неплохо. Да и до сих пор иногда все еще играю, когда есть возможность. Знаешь, в министерстве тоже есть пианино. В одном из залов. Ну… иногда я тихонько пробираюсь в него и играю…

— Завтра я куплю рояль только для тебя. Пусть он станет ранним рождественским подарком.

Пораженная Гермиона приоткрыла рот, собираясь начать протестовать. Однако потом передумала, зная, что шансов переубедить решившего что-то Люциуса у нее, прямо сказать, немного. Поэтому лишь улыбнулась:

— Ты окончательно избалуешь меня…

— Хм… — иронично протянул Малфой и ухмыльнулся. — Вот и хорошо… Баловать — это я точно умею. Практики с Драко у меня было достаточно. Очень приятно иметь возможность для разнообразия тратить деньги на кого-то другого…

Наклонившись, Люциус приник к ее рту с поцелуем, и Гермиона жадно ответила ему. Фортепиано, да и вообще музыка, временно оказались забыты.

А вернувшись на следующий день с работы, она сразу же увидела украшавший гостиную новенький рояль. Инструмент, изготовленный мастерами компании «Стейнвей и сыновья» привел ее в самое настоящее восторженное изумление. Наконец Гермиона подошла к нему и, присев на табурет, опустила пальцы на клавиши. Мгновение… и в гостиной раздались звуки мелодии, почти совершенной в своей прелестной простоте. Гермионе казалось, что даже воздух в гостиной наполнился переливами музыки.

Неожиданно появившийся в дверях Люциус остановился и замер на пороге.

— И снова Бах?

— Да… это его «Гольдберг-вариации»… Мне кажется, будто эту мелодию нашептали Баху ангелы… В ней нет слов, да они и не нужны, у него по-настоящему волшебная музыка, — Гермиона продолжала играть. — Спасибо тебе за инструмент. Наверное, он очень дорогой, да?

— Не думай о таких мелочах, — отмахнулся от вопроса Малфой, но не из желания произвести впечатление, а, скорее, стремясь успокоить Гермиону. Ему не хотелось, чтобы такая ерунда отвлекала ее от исполнения.

Он по-прежнему стоял в дверях и, улыбаясь, смотрел на женщину перед собой… Звуки музыки словно бы текли от нее к нему, задевая в душе какие-то странные, потаенные струнки. И Люциусу хотелось, чтобы Гермиона никогда не останавливалась.

______________________________________________________________________________

На следующей неделе предвкушающая Гермиона снова направилась в мастерскую Уилфреда Бессамера.

«Если сегодня мне наконец-то отдадут виолончель, как же я удержусь, чтобы сразу не вручить ее Люциусу, а подождать до Рождества? Ох… сложно будет», — взволнованно думала она по дороге.

Увидев ее на пороге, старый реставратор заметно оживился.

— О-о-о… мисс Грейнджер, вы пришли, чтобы освободить меня от самого величайшего произведения искусства, с которым я имел удовольствие работать, — с легким сожалением улыбнулся он, но повел Гермиону в угол мастерской, где находилась покрытая бархатной тканью виолончель. Подойдя, он остановился и взглянул на заказчицу. — Готовы ли вы?

Гермиона нетерпеливо кивнула: ждать сил уже не было.