Познавая прекрасное (ЛП)

Время тянулось несказанно медленно, и после пяти часов вечера, Гермиона вспомнила, что Рон уже, наверное, ждет дома. Неспешно складывая вещи, она никак не могла собраться с силами и оставить кабинет. Место, где испытала сегодня настолько сильное, настолько невероятное наслаждение с мужчиной, который необъяснимо доминировал над всем ее существом. Его аромат все еще витал в воздухе и вызывал такие яркие воспоминания, что Гермиона пошатнулась и инстинктивно оперлась о стол. Тот самый стол, на котором она еще совсем недавно лежала под ним. Напряженный зародыш между ног ныл от желания быть тронутым снова, и с губ сорвался стон.

Этот звук привел ее в себя, а уже в следующий миг сознание вновь заполонил хаос. Перед глазами замелькали картинки: улыбка Рона; омерзительная Беллатрикс, наставляющая на нее палочку; Сириус, проваливающийся за завесу Арки. Потом: Гарри с Джинни, обедающие у них. Горящие красным, бездушные глаза Волдеморта. Нарцисса Малфой, разыскивающая своего сына по всему Хогвартсу. Люциус, отстраненно наблюдающий в гостиной Малфой-мэнора, как мучительная боль заставляет ее корчиться на его ковре… И снова Люциус… его склоненное лицо, когда с такой изощренной чувственностью ласкал ее…

Огромным усилием воли Гермиона смогла вынырнуть из пучины воспоминаний. А когда наконец-то пришла в себя, то поняла, что слезы уже текут по лицу, а сама она сотрясается от горьких всхлипов. Обессилено рухнула на пол – ее мысли, душа и тело испытывали муку и желание одновременно.

«Почему позволила произойти этому? Как я могла? Именно с ним… Особенно с ним!»

Ответов она не знала…

Этот мужчина должен (нет! обязан!) олицетворять для нее личное персонифицированное зло. Гермиона боролась с собой, пытаясь убедить себя в этой простой и непреложной истине, и все же понимала, что постепенно, шаг за шагом, начала полностью растворяться в нем. Люциус Малфой словно стал персональным наркотиком, и она знала, что это – лишь самое начало зависимости.

«Мерлин, всю жизнь я ставила во главу угла логику и причинно-следственные связи, интеллект и самообладание! А теперь? Получается, я послала все к черту в поисках… чего? Обычного сексуального наслаждения? Нет же! Нет…»

Гермиона знала, что все гораздо сложнее. Желание, испытываемое к этому мужчине, выходило за границы нормальной человеческой жажды. Нет, связь между ними находилась за гранью разумного. За пределами понимания. Люциус Малфой по какой-то необъяснимой причине оказался нужен весь – телом, мыслями, душой… Нужен, чтобы познать некую глубочайшую тайну: а кто такая она сама? Какая она? И чего хочет на самом деле?

Но что же тогда… с Роном?.. Тот факт, что она по сути дела, обманула его, не беспокоил совершенно. Гермиону удивляло, что она не чувствует ни капли раскаяния, сожаления или вины. В ней вдруг возникли две Гермионы: одна – лежала на столе, наслаждаясь запретными ласками, другая – вот-вот придет домой, сядет ужинать и даже ляжет с Роном в одну постель. Это ощущение пугало и завораживало одновременно.

«Интересно, что можно узнать, вывернув наизнанку вас?» – висел в воздухе вопрос Люциуса.

«Что ж, сегодняшний день принес много открытий. Но как же хочется еще больше…»

Гермионе снова подумалось, что познавая Люциуса Малфоя, познает и саму себя.

«И что, спрашивается, теперь с этим делать?»

Вспомнив, что уже совсем поздно, она собралась и направилась домой.

Войдя в квартиру, увидела Рона, сидящего на диване с обзором квиддичных матчей в руках. Милого, родного Рона, который даже сумел разогреть себе вчерашний ужин, и сейчас радостно приветствовал ее. Коротко кольнуло чувство вины, но почти сразу прошло. Гермиона чмокнула слегка недоумевающего бойфренда в макушку и направилась в спальню, переодеться.

А раздеваясь, снова вдруг почувствовала запах Малфоя, и воображение тут же подбросило картинку: Люциус склонился над ней и чувственно дотрагивается, пока она почти кричит от наслаждения. Живот тут же скрутило судорогой желания. Она откинулась на кровать и быстро опустила руку. Вставила два пальца, как можно глубже, будто в бреду осознавая, что совсем недавно в этом сокровенном месте находилась именно его рука. Лицо Люциуса тут же возникло в голове, и, опустив вторую, нашла клитор. Отчаянно стремясь к пульсирующей кульминации, Гермиона иступлено ласкала себя двумя руками одновременно. Да! Блаженная эйфория уже совсем скоро охватила тело, и лицо Люциуса, как обычно стояло перед глазами, когда она выгибалась и дергалась на их с Роном кровати, снова не ощущая ни стыда, ни вины за происходящее. Лишь чистое незамутненное блаженство… То, что она делала со своим телом, могло дать лишь короткую отсрочку, и Гермиона знала, что этого катастрофически мало. Она уже в который раз задала себе вопрос: как же дожить до понедельника?

Ненадолго успокоив тело, ведьма подумала о самом главном открытии сегодняшнего дня: Распределяющая Шляпа могла отправить Люциуса Малфоя в Гриффиндор. Сей факт был совершенно непонятен, но Гермиона осознавала его невероятную важность.