Познавая прекрасное (ЛП)

После этих слов Гермиону охватила такая глубокая радость, смешанная с облегчением, что она почувствовала, как по щекам снова заструились слезы. Наклонившись, она поцеловала Люциуса в макушку, а затем заставила поднять голову и, обхватив лицо Малфоя ладонями, начала целовать и его: лоб, глаза, щеки. Пока наконец не нашла губами рот и не прикоснулась к нему нежным и почти целомудренным поцелуем. На который Люциус тут же ответил, постепенно углубляя его, делая более страстным и интимным. Ощутив это, Гермиона с радостью отозвалась, приоткрыв рот и позволив языку Малфоя по-хозяйски скользнуть внутрь. Какое-то время они с упоением и жадностью целовались, как будто в первый раз. Но потом этого стало мало: оба уже желали больше. Намного больше.

Спустившись с кресла, которое Люциус тут же оттолкнул прочь, Гермиона упала на колени рядом и крепко обняла его. Отвечая на объятие, и не прерывая поцелуя, Малфой аккуратно уложил ее на пол. Оба знали, что сейчас произойдет. И оба ужасно хотели этого. Приподняв бедра, Гермиона быстро расстегнула молнию на юбке, опустила ее вниз вместе с нижним бельем и приглашающе раздвинула ноги. Тогда как Люциус уже судорожно боролся с пряжкой ремня и пуговицами на брюках. Еще мгновение – и он вошел в нее, сразу же толкнувшись сильно и глубоко. И Гермиона сладко застонала, приветствуя это первое проникновение. Ей было чуточку больно, но радость оттого, что они наконец вместе, что наконец снова слиты в единое целое, могла бы превзойти и не такую боль.

Выждав совсем немного, Люциус начал плавно и размеренно двигаться, с каждым разом стараясь погрузиться в нее все глубже и глубже. И каждый его толчок мягко задевал клитор, заставляя Гермиону дрожать и гореть в предвкушении приближающегося оргазма. А уже совсем скоро она выгнулась и, что-то бессвязно пролепетав, громко застонала в тишину кабинета. И этот стон наслаждения эхом отразился от стен, заставив самого Малфоя ускориться и почти сразу же вслед за ней взорваться, содрогаясь и наполняя горячим семенем. Тяжело дышащий Люциус уткнулся Гермионе в шею и глухо рыкнул, крепко прижимая ее к полу.

Они еще долго лежали в какой-то необычной, но прекрасной и будто обволакивающей тишине, так и не произнося ни слова. Гермиона лишь продолжала тихонько гладить его по голове, а Малфой изредка, но очень нежно целовал ее шею.

Казалось, прошла целая вечность, когда наконец раздался его слегка насмешливый голос.

– А теперь, мисс Грейнджер, хочу напомнить вам, что у нас вроде как запланирована какая-то там «официальная беседа». Или я неправ?

Вспомнив их разговор тем утром, Гермиона негромко рассмеялась.

– Всему свое время, мистер Малфой. Всему свое время…

– Ты как считаешь: можно считать нашу официальную беседу уже начавшейся? Сейчас, когда я… прижимаю тебя к жесткому полу кабинета. Или нам все-таки стоит добраться до стульев?

На это она уже откровенно расхохоталась, поскольку комизм ситуации действительно зашкаливал, но ответила честно и прямо:

– Не хочу, чтобы ты выходил из меня. Никогда… Хочу, чтоб был во мне.

Ничего не ответив, Малфой не двинулся с места. Правда, чуть позже немного сместился на бок, чтобы Гермионе было не так тяжело. Но сместился так, чтобы по-прежнему остаться внутри нее.

Потянувшись, он расстегнул пуговицы на ее блузке и, подняв бюстгальтер, мягко коснулся груди. Не возбуждающе, нет. Наоборот – мягко, нежно и будто бы успокаивающе. А потом тихо спросил:

– Как ты?

Гермиона измученно улыбнулась.

– Сейчас – в порядке. Я всегда в порядке, когда ты рядом, – глубоко вздохнув, она чуть отвернулась в сторону.

– С сегодняшнего дня ты живешь в Малфой-мэноре.

Его слова ошеломили, хотя втайне она ждала и очень надеялась их услышать. Но еще больше ошеломила внутренняя и какая-то необъяснимая готовность подчиняться этому мужчине. Ведь раньше Гермиона и представить себе не могла, что способна слушаться кого-то из них вот так: просто, легко и безоговорочно. Но у Люциуса каким-то невероятным образом получалось подчинить ее. И было еще кое-что. Подчиняясь его уверенной силе, она и сама становилась сильнее и уверенней в себе. Просто чуть удивилась, что он заговорил сейчас о том, что так мучило ее все утро, словно почувствовал ее мятущиеся мысли, ее страх, ее сомнения.

– Ты, в самом деле, этого хочешь?

– Я никогда бы не сказал, если бы не хотел.

– Тогда я согласна…

Гермионе казалось, что тепло его руки, лежащей на груди, согревает сейчас не только ее тело, но и душу. Она глубоко вздохнула и ладонь Малфоя инстинктивно сжалась, обхватывая одно из сливочно-белых полушарий.

– Куда ты меня ведешь сегодня вечером?

– Не скажу, пока не окажемся там…

– Не стоит беспокоиться. Когда я с тобой, мне все равно, где я нахожусь.

Она качнула головой:

– Но я не хочу, чтобы тебе было все равно. Хочу, чтобы тебе было хорошо там, куда я веду тебя.

– Знаю. Но что есть, то есть.

– И тебя не волнует, что нас может заметить… кто-то из тех, кому бы ты не хотел ничего сообщать?

– Ну, мы же будем находиться там, выполняя эту дурацкую программу. Не так ли?