Познавая прекрасное (ЛП)

«Стоит ли идти обедать? Ведь Люциус может прийти в любой момент. Хотя вряд ли».

Ощущая, как голод мучает ее сильней и сильней, Гермиона быстро собралась и выбежала наверх, где наскоро перекусила в ближайшем кафе и уже через полчаса снова оказалась в кабинете.

Не думать о Люциусе Малфое уже не получалось, хотя она и отчаянно пыталась заняться до его прихода работой.

«Так… Что я там сказала ему про время? Да ничего! Дурочка, надо было назначить точно, а не обходиться этим нелепым «приходи во второй половине дня»… Ты б еще в ежедневнике так себе дела планировала!»

Тем временем утренние страхи и сомнения навалились на нее с новой силой.

«Что я буду делать, если он не придет?»

Гермиона еще не успела отогнать от себя эту жуткую мысль, когда без двадцати минут три услышала за дверью тяжелые шаги и знакомый звук цокающей по каменному полу трости. Сердце будто замерло. Еще секунда и от низкого голоса, раздающегося из приемной, по телу пробежала дрожь. Она заставила себя остаться на месте, понимая, что Присцилла обязательно зайдет сообщить о его приходе, что та и сделала, почти сразу постучав в кабинет.

– Здесь мистер Малфой. Говорит, что у вас с ним назначена встреча, – произнося это, секретарша внимательно следила за ее реакцией.

На что Гермиона спокойно и даже несколько прохладно отозвалась:

– Спасибо, Присцилла. Попроси его пройти.

Мир снова обрел краски, а гнетущие трусливые мысли, помахав ручкой, исчезли в неизвестном направлении. Люциус пришел! Он был там, за дверью. Живой и настоящий. И она наяву ощущала, как боль и пустота последних суток будто исчезают куда-то, оставляя после себя лишь уверенность, что все будет в порядке. Эти яркие и сильные ощущения настолько ошеломили, что подняться со стула сил не оказалось. Сознание туманилось, и Гермионе даже показалось, что еще чуть-чуть, и она нелепо провалится в банальный обморок, словно кисейная барышня из позапрошлого века.

Малфой же тем временем зашел в кабинет, снял мантию и повесил ее на вешалку. Затем закрыл за собой дверь, попутно пробормотав свои обычные запирающие и блокирующие звуки заклинания. Только после этого он обернулся к Гермионе и, взглянув на нее сверху вниз, протянул со знакомой надменной ухмылкой на губах:

– Добрый день, мисс Грейнджер.

– Люциус… – лишь хрипло смогла прошептать в ответ Гермиона, все еще не пришедшая в себя до конца и снова пораженная тем, как действует на нее одно лишь присутствие этого человека.

Он остался стоять там же, все еще с насмешкой (хотя и уже слегка удивленно) обводя взглядом черты ее лица. А затем снова протянул, но без прежнего сарказма:

– Не вставай.

Пару секунд она молча смотрела на него, будто отчаянно пытаясь объяснить, почему не бросилась ему навстречу.

– Я и не смогу… – выдавила наконец хрипло. – У меня ноги стали ватными, как только услышала твой голос за дверью. – Ее глаза невольно наполнились слезами, которые тут же потекли по щекам.

Какое-то время Люциус молчал, бесстрастно глядя на нее, и выражение его лица было привычно нечитаемым. Гермиона не могла понять, о чем он сейчас думает, и это почти убивало ее. Но затем Малфой стремительно приблизился, обошел стол и встал прямо перед Гермионой, которая чуть развернулась на стуле, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Подняв на него глаза, она замерла, не зная, что он будет делать дальше, и очень удивилась, когда Люциус вдруг опустился рядом с ней на колени. Она вопросительно подняла бровь, но тут же чуть не задохнулась от того, каким нежным стал его взгляд. Все еще продолжая всхлипывать, Гермиона увидела, как он наклоняется и осторожно кладет голову ей на колени. Глубоко вздохнув, она вздрогнула от переполняющих эмоций и принялась нежно поглаживать рассыпавшиеся по ее ногам гладкие светлые волосы. Медленно. Едва касаясь кончиками пальцев. И наслаждаясь каждым прикосновением.

Оба молчали и, казалось, в этой странной и умиротворяющей тишине для них прошла целая вечность, пока Люциус наконец не заговорил. И голос его звучал сейчас так нежно и искренне, как не звучал еще никогда:

– Я скучал по тебе. Очень скучал…

Гермиона снова глубоко вздохнула и с трудом смогла ответить:

– Я тоже… Очень… – между ними опять воцарилось долгое молчание, и она лишь продолжала нежно кружить пальцами по его голове, успокаиваясь от этих незамысловатых движений. А потом тихо, но очень отчетливо произнесла: – Я ушла от него.

И, не ожидая ответа, удивилась, когда Люциус отозвался на это спокойно и уверенно:

– Вот и славно.