Познавший гармонию

На самом деле были они нищими миллионерами. Такое встречается не так уж редко, но если читаешь порой, что у умершего в глубокой нищете на банковском счете или даже под матрацем обнаружилась кругленькая сумма в сотни тысяч, а то и того больше, в случае со Смысловыми дело обстояло по-другому.

Не надо было быть экспертом, чтобы определить: их квартира в центре Москвы, гараж, немалых размеров участок, дача в Раздорах стоят несколько миллионов долларов. Но преследуемые мыслями – обманут, обворуют (уже воруют!), а то и убьют, они не предпринимали никаких шагов, чтобы изменить свое материальное положение. Так и получилось, что живых денег на каждодневные нужды, особенно в последние годы, когда им действительно требовалась помощь, не хватало. Поэтому видевшие их на даче – имевшей если не полуразрушенный, то близкий к тому вид, – запущенных, неухоженных, порой ведших не вполне адекватные речи, – говорили о тяжелом впечатлении, производимом обоими.

Свой 89-й день рождения он встретил в Боткинской больнице. По словам племянника Юрия, 24-го марта Василий Васильевич отвечал ещё внятно на поздравления, но потом наступило резкое ухудшение. Он перестал есть, отказался от лекарств, стал прощаться с близкими.

27 марта 2010 года его не стало. В некрологах людей, достигших такого возраста, причина смерти обычно не указывается, хотя врачи ссылались на сердечно-сосудистую недостаточность.

Отпевали Смыслова в церквушке при Боткинской больнице, а официальная панихида проходила в ЦШК на Гоголевском. Надежда Андреевна не была на похоронах. Ей говорили, что муж в больнице и скоро должен вернуться… Но была беспокойна и всё звала – Васенька… Васенька…

Василий Васильевич и его жена Надежда Андреевна счастливо прожили вместе шестьдесят два года и умерли в глубокой старости, если не в один день, то в тот же самый год с разницей в два месяца.

На их могильном памятнике на Новодевичьем кладбище Москвы под словами «ВСЕГДА ВМЕСТЕ» выгравирована фамилия и сына Надежды Андреевны от первого брака Владимира Селиманова, ушедшего совсем молодым.

Об отце ребенка известно очень мало. Редкие источники глухо сообщают, что он погиб в сталинских чистках в начале сороковых годов. Василий Васильевич усыновил девятилетнего мальчика и, уделяя воспитанию Володи много внимания, относился к нему как к родному. Неудивительно, что тот увлекся шахматами, выполнил норму кандидата в мастера, стал одним из сильнейших юниоров столицы.

В 1957 году Владимир Селиманов принял участие в юношеском чемпионате мира в Торонто. Он набрал восемь очков из одиннадцати, сам по себе неплохой результат, но Селиманов не попал даже в тройку. Его опередил не только американец Билл Ломбарди, вспоследствии известный гроссмейстер, секундант Фишера, но и немецкий и голландский юниоры. Посланца страны Советов ждали дома в те времена только с золотом, которое и завоевал Борис Спасский на предыдущем первенстве (Антверпен 1955). Понятно поэтому, что четвертое место москвича сочли неуспехом.

По возвращении в Москву Селиманов впал в депрессию, усугублявшуюся тем, что в Канаде восемнадцатилетний юноша повстречал девушку, в которую влюбился без памяти. Шансов на встречу у молодых людей в будущем не было никаких, и Володя постоянно пребывал в крайне мрачном состоянии духа, а три года спустя покончил с собой. Говорили, что попытки свести счеты с жизнью предпринимались юношей и до роковой, удавшейся (15.11.1960), но были предотвращены. Другие полагали, что причиной самоубийства (Селиманов выбросился из окна) были серьезные проблемы молодого человека с психикой. Кое-кто говорил о шизофрении, другие о суицидомании.

В наших разговорах со Смысловым я никогда не заводил речь на трагическую тему, но рассказывают, что едва ли не до самого конца Василий Васильевич вздыхал порой: «Надо будет завтра на кладбище к Володе поехать…»

* * *

Бо́льшую часть жизни Василию Васильевичу Смыслову пришлось провести в среде, далеко не всегда соответствовавшей его умонастроению. Но сумевший, как писал Зощенко, «через все ваши революции сохраниться», обладал он талантом счастливо и спокойно жить даже в такие не простые времена.

Считался сибаритом, созерцателем, лентяем. Действительно, целенаправленные занятия «от и до», в строгом режиме, научный, академический подход был не для него, но был ли он лентяем?

Ведь даже в глубокой старости Василий Васильевич Смыслов не захотел полностью отдаться умудренной возвышенной недеятельности. Жила в нем неодолимая потребность творчески выразить себя, и страсть эта не покидала его едва ли не до самого конца.

Возраста, которого достиг Смыслов, большинство из нас не достигнет, а если и удастся, шанс велик, что ничего осмысленного в этом возрасте нам сделать не удастся. Жажда творчества поддерживала его дух, задавала ту высокую ноту, которая не позволяла ему окончательно уйти в старость, сдаться.