Позорная грамота

Из-за набитого рта получилось не очень внятно. На том конце напряженно молчали, подозревая, что кто-то просто хулиганит. Наскоро дожевав и проглотив чипсы, я исправился:

– Извините, какие-то помехи связи. Сейчас меня хорошо слышно?

– Да, – наконец послышался недовольный сиплый голос.

– Вы – Зинаида? – на всякий случай уточнил я, хотя сомнений в этом почему-то не возникало.

– Да, – сиплый голос стал более заинтересованным.

– Ваш номер мне дала Александра Александровна Липа. Меня зовут Семён Давидович. Я журналист, собираю материал о предстоящем награждении. Вы, наверное, в курсе, о чем идет речь?

– Да, – сиплый голос потеплел, даже оттаял.

– Зинаида, чтобы написать статью, я должен с вами побеседовать, желательно лично. Мы могли бы встретиться сегодня вечером?

– Нет, – испуганно отрезала Зина, – у меня выходной. Давайте завтра на работе, – неожиданно для меня, похоже, что и для себя самой, повариха выдала такой богатый запас слов.

– Хорошо, завтра так завтра. Во сколько лучше подойти?

– В любое время, – милостиво позволила она мне самому выбрать, когда оторвать ее от ненавистной работы. Так сказать, пусть будет приятной неожиданностью.

– Предупредите охрану, я буду в десять утра. Всего хорошего.

В трубке послышалось радостное «Да», когда я уже нажимал на красную кнопочку. Видимо, в столовой санатория «Золотая нива» десять часов утра – самое напряженное время.

Тем временем мой старенький ноутбук, с истертой клавиатурой и тремя белыми пупырышками вместо недостающих клавиш, давно уже загрузился. На заставке была фотка с захватывающим видом Лос-Анджелеса с высоты не менее сто пятьдесят третьего этажа, а может быть, и того выше. Я кликнул по иконке текстового редактора на крыше Банкер-хилла. Когда программа загрузилась, я нажал клавиатурное сочетание, дав команду «создать новый документ». Появился чистый лист.

Поскольку пустота всегда раздражает – так и хочется ее заполнить, – я не задумываясь напечатал вверху по центру верхним регистром заголовок, просто чтобы задать хоть какое-то рабочее название. Получилось совсем недурно:

«РАСТАКАЯ-ТО ГРАМОТА».

Я еще немного посмотрел на заголовок, решая: начать ли вносить правки сразу или подождать до окончания расследования? Решил подождать. Работать сегодня что-то не хотелось. Я пересел на диван, откинулся на спинку, заложил руки за голову и мечтательно посмотрел в окно.

Вечерело. Синие сумерки медленно опускались на Горноморск, и город зажигал первые огни. Каштановый бульвар, с его оживленной ночной жизнью, пересекал набережную речки Псыхэ, стрелой врезался в «китайскую стену» домов на Центральном проспекте и тянулся дальше вплоть до площади перед морвокзалом. За Псыхэ начиналась территория санаториев, граничащая с жилым микрорайоном Солнечный. Его легко можно было узнать по универсаму, стоящему на взгорке, охваченном петлей транспортной развязки Центрального проспекта и Тополиной аллеи.

Еще выше и правее, на подножии горы Холодные скалы, располагался микрорайон Скалистый перевал. Сейчас я этого не мог видеть, но легко себе представлял, что за моей спиной высился пик громадной Мыс-тау, а слева зеленел Городской парк культуры и отдыха «Юность», раскинувшийся на самом берегу моря. И ракушка зеленого театра, и огромное чертово колесо, и множество аттракционов, и разноцветные водные горки аквапарка «Малибу» – все это там было. А дальше на восток тянулись поросшие редким кустарником, каменистые Бархатные холмы с нефтеперевалочными базами и серпантином Приморского шоссе.

Иногда казалось, что Горноморск как будто сползает с высоких гор по ущелью в морские пучины, а иногда, что, наоборот, выползает из пены морской и тянется к белоснежным вершинам Большого Скалистого хребта. Но вне зависимости от направления движения, динамику городу всегда задавали копошащиеся, снующие туда-сюда и все время чем-то озабоченные горноморцы.

«Когда-нибудь я обязательно поведаю миру обо всем, что происходит в этом городе. Одну только чистую правду», – мысленно пообещал я сам себе и прикрыл глаза, рисуя в воображении картины грядущего.

Так я и задремал на диване, счастливый оттого, что могу откровенно и без стеснения рассказывать всю правду и о других, и о себе самом.

В половине девятого меня разбудил телефонный звонок – звонила мама.

– Сёма, пойдешь домой купи кефир, я взяла на рынке капусту, пожарю завтра утром пирожки. Ты сегодня опять поздно? Не мог позвонить и предупредить?! Что, опять работа? – говорила она сплошным потоком, так, что могла бы дать фору самой Вирджинии Вулф.

– Да, мам, – зевая, коротко сказал я, ответив сразу на все ее вопросы одним словом.

Не вышло. Мама не оценила мое коммуникативное мастерство и потребовала подробного отчета по пунктам:

– Что да, Сёма?

Дальнейший разговор растянулся на двадцать пять минут, после чего я закрыл окно, выключил ноутбук, запер дверь и отправился домой… естественно, через универсам, чтобы заботливая мама завтра утром пожарила непутевому сыну его любимых пирожков с капустой.

Глава 4