Позорная грамота

– Семён Давидович, мы знаем, что на данный момент вы собрали достаточно материала для статьи, встретились со всеми интересующими вас лицами и больше никому из них не станете досаждать. Мы считаем, что публикация этого материала, конечно, если она вообще состоится по инициативе вашего таинственного заказчика, вряд ли способна навредить церемонии, а любая реклама нам не помешает, тем более от такого известного журналиста, как вы, Семён Давидович. Мы больше не требуем от вас ничего. Вы вольны поступать дальше в соответствии с условиями вашего клиента… Ваше счастье… Всего хорошего.

Шишмариди вновь отключила связь, даже не дождавшись ответных пожеланий всего хорошего. Аллилуйя! – я снова был свободен и мог честно заработать причитающийся гонорар. Одним глотком осушив бокал, я спешно распрощался с Наташкой, сказав, что надо срочно работать, и выскочил из кафетерия. К сожалению, девчонка так и не узнала, как отличить ряженого, а ведь здесь все действительно просто: надо лишь поискать грязные пятна на его мундирчике или костюмчике – поскольку ряженый не боится его замарать, то и пятнышек отыщется немало.

Часы в холле показывали десять минут пятого. Для того чтобы написать статью, времени было предостаточно: весь вечер впереди и ночь в запасе – не привыкать, – но «допинг» все же не помешал бы. Я вышел из «Бизнестауна», быстрым шагом пересек площадь, лавируя между медлительными курортниками, от которых разило морской тиной и пивным перегаром, свернул на Каштановый бульвар и направился в ближайший супермаркет…

Звеня пивными бутылками в пакете и шурша упаковкой воздушной кукурузы под мышкой, я кое-как отомкнул дверь офиса. Воздух внутри был раскален до состояния огненной плазмы – все вокруг чуть ли не плавилось и не дымилось. Ничего удивительного, сегодня была аномальная жара. Я поставил тяжелый пакет на пол возле стола, открыл окно и плюхнулся на диван, чтобы хоть немного перевести дыхание… Однако кожзаменитель был так раскален, что я тут же вскочил – предзакатное солнце беспощадно жарило диван через линзу окна. К сожалению, отдохнуть на нем было абсолютно невозможно. В который раз я мысленно пообещал себе наконец-таки обзавестись бамбуковой шторкой на окно, какие продавались в каждом сувенирном павильоне на Приморском бульваре.

Ну а пока что я подошел к умывальнику и подставил голову под струю холодной воды. Еще минуту назад мне казалось, что сердце с трудом проталкивает по разбухшим сосудам сгустки крови, а теперь вроде бы немного полегчало. На ходу вытирая лицо и волосы полотенцем, я вернулся к окну. Охладившись до кондиции слегка подтаявшего мороженого, я сел за стол, включил ноутбук и достал из тайника все бумаги по «делу о награждении почетной грамотой», добавив к ним новые из моего блокнота. Пока загружался компьютер, я разложил на столе листки в нужной последовательности. Общая картина была ясна как день, и теперь предстояло поработать руками, возможно, всю ночь… И я открыл о край стола запотевшую бутылку пива.

Тем временем экран засветился, и на нем появилась заставка с захватывающим видом Лос-Анджелеса. Однако что-то там мне сегодня не понравилось, а что конкретно – не понятно. Я пристально вгляделся в панораму с даунтауном на переднем плане и виллами, разбросанными по бесформенным серым холмам, и наконец догадался: в городе ангелов, как всегда, было все окей, мне не нравилось лишь расположение ярлычка файла с названием «растакая-то грамота». Негоже было ему болтаться по задворкам, и я переместил его с холмов ближе к центру, примерно на Голливудский бульвар. Здесь он был на месте. Но теперь мне не нравилось его название. Я выделил первое слово и набрал на клавиатуре слово «позорная». Вот теперь точно – все было в порядке, и я кликнул по ярлычку дважды…

От напряжения глаза ощутимо болели и уже плохо фокусировались, но задача в целом была выполнена: не считая редакторской правки и корректуры, статья была готова. Щурясь в полутьме, я посмотрел на часы. Было три двенадцать ночи – чертовски хотелось хоть немного отдохнуть. Время тянется, только когда поплевываешь из окна, а когда занят работой, оно пролетает незаметно. Так и сегодня, не учитывая небольших перерывов для пробежек в дальний конец коридора, где укромно располагался ватерклозет, я и не заметил, как ухнуло больше шести часов.

Подняться с места оказалось не так просто, но все же я встал и, покачиваясь, походил вокруг стола, разминая затекшие мышцы и суставы. Ночью в Горноморске становилось прохладно даже летом – из приоткрытого окна проникал промозглый воздух с моря. В комнату ворвался очередной порыв ветра, я поежился и сразу вспомнил, что можно было утеплиться. В шкафу, помимо запаса еды, на нижней полке лежала старая куртка и добротный синий плед, выигранный в лотерею в Луна-парке несколько лет тому назад. Я закутался в него и продолжил вечернюю прогулку по офису.