Позови ее по имени

Бабка наверняка спит. Времени на часах половина второго ночи. В окнах света не было. Но шуметь все равно не стоило. Проснется. Пристанет. А ей не до вопросов. Ей бы до постели. И подумать, лежа под одеялом. Подумать обо всем этом ужасе, в который их погрузила набалованная сучка – Инга Самохина.

Вот почему так бывает, а?! Как родители нормальные, так ребенок у них – урод! Инга – она же конченая! Чего только не выделывала, после того как родители развелись. И школу прогуливала, и на таблетках сидела, и по притонам таскалась, и спала со всеми подряд.

– Она конченая! – выдала сегодня Маша под нестройный хор осуждающих возгласов. – Понимаю, о покойнике либо хорошо, либо ничего, но…

– Маша, зря ты так, – покачала головой ее одноклассница Валентина. – Это подло.

Голова, которой качала Валя, была невероятно красивой. Шикарные волосы, татуированные брови, губы с аккуратной инъекцией ботокса. Все в меру, все Валентине шло. Ее мать владела косметическим салоном и баловала дочку время от времени.

Маше никто таких подарков не делал. Все, чем ее наградила природа, то и носила. Иногда мирилась. Иногда бесилась. Бесилась в основном, если ее природные данные могли сравнить с чем-то изящно отретушированным. Как в случае с Валей, например.

И она взвилась. И заорала:

– Подло? Подло, сука, что?! Что эта тварь подставила нормальных людей под раздачу?! Из-за нее сначала моего соседа закрыли – нормального чела, между прочим. По понятиям.

– Фу, Маха! Фу! – сморщился Егор – тоже их одноклассник. – Ты как разговариваешь – как будто только недавно из тюрьмы вышла!

Все присутствующие рассмеялись. И Маше стало жутко обидно. Она почувствовала себя раздетой, нищей, убогой! После смерти отца и скандала с отчимом она часто себя такой чувствовала. Если бы не Гриша, она бы где-нибудь неподалеку от Инги оказалась.

– Это у тебя новый имидж такой, да, Мария? – Валя тряхнула густыми локонами. – Разговоры подобные вести, со взрослыми мужиками на байках гонять, пиво из бутылок глотать?

– Я не пью, – спокойно отозвалась Маша, хотя внутри у нее все кипело от злости.

Она понимала, что ее раздирает классовая ненависть к более успешным одноклассникам. Она читала об этом. Старалась себя контролировать. Но получалось не очень как-то.

– Я не пью. Не колюсь. Хорошо учусь. Знакомства вожу правильные. Байкер – мой сосед. И он очень, очень правильный парень. Порядочный, – криво улыбнулась она Егору. – И его из-за нашей одноклассницы закрыли. И это подло.

– Подло что? – Валя сложила пухлые губы розочкой, закатила глаза. – Что его закрыли? Так все вопросы к полиции.

– Подло, что некоторые из нас в теме и молчат, – произнесла она с нажимом и выразительно оглядела каждого.

Егор сразу отвел глаза, Валентина – через мгновение. Двое других – Стас и его подруга Оля – вообще старались на Машу не смотреть. И вообще отмалчивались. А не должны были.

– Оля, Стас! – прикрикнула на них Маша. – Вы чего? Решили отмолчаться, да? Супер! Зачет! Не к вам менты повадились ходить, так?

– Не мы и с байкерами тусим, – широко улыбнулась Оля, обнажая некрасивые зубы. – Маш, ты сама виновата. Да и, по слухам, это мать Инги тебя назвала ее подругой. Хотя она со Светкой в основном дружила. И секретами делилась.

– Во-от! – подхватила сразу Маша. – Со Светкой, с которой я подралась и которую не назвала капитану. Когда тот брал с меня показания, я ее не сдала. Потому что толком ее не знаю.

– Предлагаешь нам это сделать – сдать ее полиции? – неуверенно улыбнулась Валя. – Так я ее тоже не знаю.

– Егор знает, – тут же вставил Стас. – Егор, ты же знаешь Светку!

– И?

– Так отдай ее ментам. Пусть от Машки отстанут. Она не при делах, – затараторил Стас, не обращая внимания на то, как Ольга легонько пинает его под колено. – А Светка во всех темах Инги была. Она даже знала того чувака, который за отца Инги в школу звонил.

– Да ладно! – Валя широко распахнула глаза, слегка побледнела, сделавшись еще красивее. – Егор, это правда?

Егор остолбенел, уставившись на Валентину. Его вытаращенные от восхищения глаза показались Маше отвратительными.

Надо быть слепым, чтобы не рассмотреть нарощенные ресницы и татуаж нижних век. Неужели это все может нравиться?

Даже если бы у нее были деньги, она бы не стала этого делать.

Или стала бы? Надо будет об этом подумать как-нибудь.

– Я ее не знаю так прямо уж, – невнятно пробормотал тот, натолкнувшись на догадливый Машкин взгляд. – Знаю, где живет.

– Этого достаточно, – оборвала его Маша, достала из школьной сумки бумагу и ручку. – Диктуй…

Потом они всей толпой поехали на Светкин адрес. Но той не оказалось дома. И вообще никого дома не оказалось. К соседям они не сунулись. Стремно было.

– Так что теперь делать станем? – спросил ее Стас, когда они остались одни.

Весь народ рассредоточился по своим домам. Стасу торопиться было некуда. Он с отчимом, который был у него третьим по счету, не очень ладил. А мать в эту ночь работала.

– Я не знаю, – отозвалась Маша. – Все плохо, Стас, очень плохо! Все запуталось как-то. И у меня, и у всех…

– А у тебя что запуталось?