Позволь тебя вернуть

- Вы же видите сами, что не обходится, – врач отвечает спокойно, хотя в голосе можно уловить нотки удивления и раздражения. – Пневмония – это не детский вирус, а бактериальная инфекция. Если её не остановить, то могут быть тяжёлые осложнения.

- Но должны же у вас быть лекарства! В конце концов, я налоги за что плачу?

- Согласна с вами, должны. Но те, что у нас есть, как вы смогли уже убедиться, не работают. Поэтому необходимо как можно скорее купить новый препарат, чтобы мы начали его колоть.

- Но где мне взять такие деньги?

- Вы можете обратиться в благотворительный фонд. Но, как показывает практика, они помогают в основном детям, а ваша дочь уже совершеннолетняя. Но даже и среди детей они выбирают гораздо более серьёзные случаи, чем ваш. Кроме того, бюрократия отнимет слишком много времени, а его у вас нет.

Не представляю, что всё это значит. Я только чувствую себя с каждым днём, каждым часом всё хуже и хуже. По вечерам, засыпая, молюсь, чтобы проснуться и пойти на поправку. Но чуда никак не случается…

- Танюша, я звонила твоему папаше, – говорит мама, тяжело вздыхая.

Ничего себе новости… Насколько я знаю, условием получения квартиры было то, что мама никогда к отцу не обратится и никаких контактов с ним не будет искать. Я даже не догадывалась, что у неё номер телефона его есть.

- Подумала, что это для нас сумма неподъёмная, а у него-то денег куры не клюют. Разве ж он обеднеет, если родной дочери поможет вылечиться?

- И что? Что он ответил?

В душе теплится надежда, хотя по маминому виду понятно, что ничем хорошим разговор не закончился.

- Напомнил, что свои обязанности по отношению к тебе выполнил, когда переписал на нас квартиру… Доченька, подонок он! Отказался помогать тебе! Хотя, что ему это стоило?

Рыдает… А мне становится совсем плохо. Мамины слова ускользают из сознания. Голова разрывается. Кажется, содержимое не помещается в черепной коробке и бьётся, чтобы вырваться наружу. Свет выключается…

Я никогда не задумывалась, насколько хлипкой может быть человеческая жизнь. Я не делала ничего предосудительного, не пробовала ни сигареты, ни наркотики, никогда не увлекалась алкоголем. Я много двигалась и считала себя здоровой.

Мне всегда казалось, что смерть – это что-то почти мифическое, очень далёкое от моей реальности. Иногда она приходила за людьми, которых я знала, но они не были для меня близкими, и я никогда не задумывалась о несправедливости и подлости странной дамы с косой. И совершенно точно даже в страшных снах мне не снилось, что она придёт за мной, когда я только начну жить…

А она пришла. Я её не вижу, но чувствую, что стоит совсем рядом, в палате, где я лежу. Даже если я тут не одна, уверена, что дама – по мою душу. Я не могу ей помешать. У меня нет адвоката, чтобы оспорить её приговор, или защитников, чтобы не дали ей привести его в исполнение.

Не задумываюсь о будущем. Как-то странно складывается моё настоящее, что чувствую, будто мне крылья подрезали, и они никак не отрастают снова. Без них я не могу летать. А что за жизнь без полёта? Может, поэтому она тут?

Никаких туннелей, никакого света. Просто непроглядная тьма и голоса. То ближе, то дальше. Что говорят – не понимаю, смысл не улавливаю. Я будто не здесь, наблюдаю издали, со стороны. Различаю лишь эхо произнесенных звуков. Даже нет уверенности, что я всё ещё жива…

Возвращение в реальность происходит постепенно. Не сразу осознаю, что я всё-таки вернулась, а дама с косой не солоно хлебавши ушла дальше – искать новую жертву.

Я будто карабкаюсь на отвесную скалу. Из последних сил, через полную невозможность… Борюсь за каждый сантиметр каменного чудовища, за каждое мгновение своей жизни. И ни конца нет, ни края…

Выздоравливаю медленно. От медсестёр случайно узнаю, что лекарства мне купила за свои деньги врач. Это в голове не укладывается. Но там сейчас творится такой хаос, что вряд ли хоть что-то можно разложить по полочкам. Зато теперь я точно знаю, что жива!

В первые дни болезни, пока я лежала дома, телефон разрывался от звонков и сообщений, но не было ни сил, ни желания на них отвечать. Да и кто мне мог звонить и писать, кроме Лены, по вине которой я и заболела? Разве что ещё кто-то из университета, но и с ними общаться я не хотела.

В больницу я, вероятнее всего, телефон не взяла – не до того было. Вспомнила о нём, лишь когда наконец начала выздоравливать.

- Мам, принеси мне, пожалуйста, мой смартфон. Скучно тут до ужаса.

- Ладно, поищу, если не забуду. Но ты же помнишь, что врачи запретили тебе висеть в гаджетах? Скажи спасибо, что жива осталась, ноги-руки работают и кукуха на месте. Шутка ли – менингит…

Такой разговор с завидным постоянством происходит каждый раз, когда мама меня навещает. Я уже начинаю предполагать, что она продала мой смартфон от безденежья или обменяла его на продукты, а теперь боится признаться. Как иначе объяснить, что вот уже вторую неделю я не могу её допроситься сделать для меня такую элементарную вещь?