Позвоночник

Она отрицательно мотала головой, цепляясь за остатки хладнокровия. Клитор набух и требовал прикосновения. Любого. Для головы поведение вагины, зовущей, в соку, оставалось омерзительным. Из пасти тянуло мертвечиной. Рот стал рыбьим и открывался без звука. Где чья пасть, где чей рот… Всё смешалось. Его пасть. Её рот. Её пасть. Его рот. Монстры – оба. И оба – люди.

Он выпустил её, голую, среди волн, в последний раз поглядел (эти глаза, серые, туманные, как дождь, сжали ей горло) и камнем пошёл на дно, унося с собой её всё. Её обузу и её защиту.

– Подожди, – крикнула она. – Мне не до твоих шуточек, тебе есть кого трахать, кого вожделеть, кого делать несчастным! Всё, чего я хотела – дать тебе шанс на полёт, эгоист ты хренов! Я свой проебала!

Она ненавидела его не за попытку убийства, каждый сон.

Она ненавидела его за то, что каждый сон уходил, не убив.

Над океаном сгущалась ночь.

***

РАЙОН: ПО ЭТУ СТОРОНУ ЯВИ. МЕСТНОСТЬ: ЗАХЛАМЛЕННАЯ. ВЫСЬ В НИЗКИХ ТУЧАХ. ВПЕРЕДИ СОБЫТИЯ.

В кошельке лежали деньги. Их она не считала. Банковская карта лежала там тоже. На ней хранилась "отложка". Два месяца назад Юна обнулила карту для реабилитации Германа. Сейчас Герману понадобились сигареты, а налика у него не оказалось. Он открыл её сумку. Открыл её кошелёк. Открыл для себя её доход. И забрал его целиком.

Он не планировал этого заранее. Развязка случилась сама собой.

Чтобы оттолкнуть её, нужно было нечто большее, чем слова. Кража подходила. «Прости, Ласточка, – прошептал он, – с Цецилией было проще. Но ты… Так ты меня не простишь. Я знаю, как тяжело они тебе достались. Рвать, значит, насовсем. Разом и по больному».

Сон разгладил черты, испарил морщинки. Женщины не было. Рядом с ним спал ребёнок.

Хлопнула дверь. Веки дрогнули.

Юна проснулась одна. Между ног полыхало, минута бы – и кончила. Позвала Германа. Ответа не получила. Проверила комнаты. Стояла тишь. Кинулась к сумке, движимая не разумом, а, скорее, интуицией. Вывернула на диван содержимое рюкзака. Вывернула кошелёк. Не поверила глазам. Проверила ещё раз. Осталась сотка. На проезд.

Вылетела на площадку. Стены хранили его тень, не его самого. Вылетела из парадной, оглянулась, придерживая дверь. На лавочке сопел странник. Пожилой армянин выгуливал пуделя в лиловом свитере. Лучшим решением было вернуться назад. Юна вернулась и, набрав брата, поприветствовала короткие гудки. Он поставил её в чёрный список.

Оползла на пол. Глаза отвыкли от слёз. Плач никогда не приносил ей облегчения, напротив, делал только хуже. Плач – проявленная слабость. Крик – иное дело. Она кричала бы, окажись в лесу, прорасти деревья сквозь бетон. Но лес – далеко. Люди – близко. Сидя на ковре, скомкавшись, врезав в волосы пальцы, кричала безопасно: беззвучно. Никто не слышал. Никто слышал. Ничто слышало. Пустота в ней. Пустота вне.

– То же мне, – бросила в потолок, зло, сухо, – нашёл способ избавить от страданий по тебе. Надо же. Мог прямо сказать, уходи, я бы ушла, но нет, мог денег попросить, я бы дала, но нет, надо, чтобы я прокляла тебя на прощанье. Так вот: не дождёшься. Чёрт с тобой. Живи как хочешь. Мне бы на ноги встать. Без тебя проще. Мне бы только встать на ноги. Хочешь, чтобы я про тебя забыла, хорошо. Дай время, забуду. Никто, ничто меня не остановит. Даже ты. Даже ты, чёрт бы тебя побрал!

Она ненавидела его не за попытку убийства, каждый раз.

Она ненавидела его за то, что каждый раз уходил, не убив.

Над Петербургом сгущалась ночь.

***

#np Eklipse – Cry me a river

РАЙОН: ЦЕНТРАЛЬНЫЙ. НОЧНОЙ КЛУБ "ПЛЮЩ". СФЕРА РАЗВЛЕЧЕНИЙ. АТМОСФЕРА УВЛЕЧЕНИЙ. ЗОНА: СЛУЖЕБНАЯ. В ГРИМЁРКЕ, КАК В СВЕТЁЛКЕ, НАРЯЖАЮТСЯ ДЕВИЦЫ. ИХ ЧИСЛО – БОЛЕЕ ПЯТИ ЧЕЛОВЕК.

Стелла поправила начёс. Из-под неё заговорила Света:

– Бывает, тянет, вроде, к человеку физически, а наружность… Не нравится он тебе, и всё тут. Не твой типаж. Или наоборот. Смотришь, хоть картины пиши, слюнями исходишь от одного вида, а член не той формы: великоват и очень прямой, к примеру, когда тебе нужен изогнутый… и чтобы обязательно сзади брал, не спереди. Анатомия у всех особая, её не наебёшь. Ну и вот, смотришь ты на него такая, на красоту, и думаешь: мочевой будет задевать, неприятно, больно, стеночка тонкая, потом цистит, оно мне надо? Нет, конечно. И всё… Или ещё хуже. Аллергия на сперму. Сыпь по всему лобку. Вагинизм. Такое бывает, мышцы – на, в зажим, и попробуй, протисни, само тело не даёт. Или… Или… Или, вроде и внешне твоё, и в постели твоё, и где зажмётесь, там и ебётесь, а его социальный облик – не тот, друзья не те, интересы у вас разные, отношение к жизни… и так далее. Опять же, романом ограничитесь, все соки друг из друга выпьете и разбежитесь. Да, я самое стрёмненькое забыла! Всё хорошо: и влечение есть, и реальность отвечает ожиданиям, и внешне идеал, и твои мысли думает, твои, но иначе, всегда вам вместе интересно. А сойтись вы не можете. По какой-то там причине, хоть какой, знаешь: нет и всё. Вот по таким, невозможным, раньше в подушку плакали, теперь больше на простынках фапаем… В чём тут прикол, никто не знает? А, девочки?