Прах Энджелы. Воспоминания

«Прелюбодействуют». Я пока так и не выяснил, что значит это слово, надо в библиотеке посмотреть. Я уверен, что это хуже, чем просто скверные мысли, слова и поступки, как говорят преподаватели.

Я приношу картошку домой и ложусь, как Аббат, в постель. Он сидит, поедает с листов «Лимерик Лидер» картошку и напевает The Road To Rasheen, если выпил перед тем несколько пинт. Я ем картошку. Облизываю «Новости мира». Облизываю статьи о людях, которые вытворяли нечто скандальное. Облизываю девушек в купальниках, и когда облизывать больше нечего, смотрю на девушек, а потом Аббат выключает свет, а я под одеялом совершаю смертный грех.

Когда мне вздумается, я могу пойти в библиотеку и взять книги по маминому читательскому билету или билету Ламана Гриффина. Никто ничего не узнает, потому что Ламан слишком ленивый и с постели в субботу не встанет, а маме так стыдно за свою одежду, что она и близко к библиотеке не подойдет.

Мисс О’Риордан улыбается. «Жития святых» ждут тебя, Фрэнк. Много много томов. Батлер, О’Хэнлон, Баринг-Гулд. Я рассказала про тебя начальнице библиотеки, и ей так все это понравилось, что она готова выдать тебе твой личный взрослый билет. Чудесно, правда?

Спасибо, мисс О’Риордан.

Я читаю про св. Бригиту, деву, первое февраля. Она была столь прекрасна, что воздыхателям со всей Ирландии не терпелось жениться на ней, а отец хотел выдать ее за какого-нибудь вельможу. Она же сама замуж не хотела вовсе и молила Бога о помощи, и Он соделал так, что глаз вытек у нее из глазницы и пролился на щеку, и взирая на такое уродство, мужи ирландские передумали.

А еще есть св. Вильгефорта, дева и мученица, двадцатое июля. У ее матери родилось сразу девять детей, четыре двойняшки и особняком - Вильгефорта, и все они стали мученицами за веру. Вильгефорта славилась красотой, и отец хотел выдать ее за короля Сицилии. Вильгефорта взмолилась о помощи, и Господь отрастил у нее на лице бороду и усы, от чего король Сицилии передумал, но отец впал в такую ярость, что распял ее с бородой и усами вместе.

Св. Вильгефорте молятся англичанки, которых тиранят мужья.

Священники никогда нам не рассказывают о таких девах-мученикак, как св. Агата, пятое февраля. В феврале, вообще, уйма дев-мучениц. Язычники сицилийские велели Агате отречься от веры в Господа Иисуса, и как все девы-мученицы, она ответила: ни за что. Ее стали пытать, вздернули на дыбе, пронзили бока железными крюками, опалили факелами, а она все твердила: ни за что не отрекусь от Господа Нашего. Потом ей груди раздавили и отрезали, и когда ее начали катать по горячим углям, силы оставили ее, и она, восславив Господа, испустила дух.

Девы-мученицы всегда умирали, распевая псалмы и славя Господа, даже когда львы отгрызали им бока - это их нимало не волновало.

И почему священники нам не рассказали про св. Урсулу и ее одиннадцать тысяч дев-мучениц, двадцать первое октября? Отец хотел выдать ее замуж за короля-язычника, но она сказала: позволь, я постранствую три года и поразмыслю об этом. И вот, она отправилась в странствия вместе с тысячей благородных девиц, ее подруг, и со служанками их, числом десять тысяч. Они поплавали по морям, повидали разные страны, и, наконец, прибыли в Кельн, где вождь гуннов стал просить руки Урсулы. Ни за что, заявила она, и гунны умертвили Урсулу и дев ее вместе с ней. Почему ей было не согласиться и не спасти жизнь одиннадцати тысячам дев? Почему эти девы-мученицы вечно такие упрямые?

Мне нравится св. Молинг, епископ-ирландец. Он жил не во дворце, как епископ у нас в Лимерике, а на дереве, и когда другие святые приходили к нему на обед, они, подобно птицам, располагались на ветках вокруг него и пировали от души, вкушая сухари и воду. Как-то идет он путем-дорогой, и его окликает прокаженный: эй, святой Молинг, куда идешь? На мессу иду, отвечает св. Молинг. Ох, и мне на мессу хотелось бы. Изволь, возьми меня на закорки и понеси меня. Св. Молинг так и сделал, но только он посадил прокаженного себе на спину, как прокаженный запричитал. Из-за твоей власяницы болят мои раны, говорит он, сними ее. Св. Молинг снимает с себя власяницу, и снова они пускаются в путь. Тогда прокаженный говорит: мне надо высморкаться. У меня нет носового платка, говорит св. Молинг, сморкайся себе в руку. Нет, говорит прокаженный, я не могу и сморкаться, и держаться за тебя. Ладно, говорит св. Молинг, сморкайся мне в руку. Не пойдет, говорит прокаженный, я из-за проказы считай что без рук, и не могу сразу и держаться и сморкаться тебе в руку. Кабы ты был настоящий святой, ты повернулся бы ко мне и высосал бы сопли у меня из носу. Св. Молингу не хотелось высасывать сопли у прокаженного, но он так сделал, принеся это в жертву, и благословил Бога за эту честь.