Прах Энджелы. Воспоминания

Я смотрю на брата Мэлаки. Слыхал? В воскресенье на завтрак у каждого будет яйцо. О Боже, я даже знаю, как поступлю со своим. Постучу по верхушке, осторожно разобью скорлупу, верхушечку захвачу ложечкой, в желток добавлю капельку масла, посолю, не спеша, опущу ложечку, еще соли, еще масла, и в рот, о Боже Всевышний, если есть райский вкус - должно быть, это яйцо с маслом и солью, а потом – что может быть чудесней, чем свежий, теплый хлеб и чашка сладкого золотистого чая?

Некоторые мужчины так напились, что идти не могут, и английские агенты платят тем, кто потрезвее, чтобы они вытащили пьяных из пабов и побросали на огромную телегу, на которой их довезут до вокзала, а потом затолкают в поезд. Агентам не терпится выкурить всех из пабов. Давайте, ребята. Поезд уйдет, и прощай хорошая работа. Давайте, ребята - в Англии есть и «Гиннес», и «Джеймсон». Ну же, ребята, подъем. Вы деньги на еду пропиваете, а больше никто не даст.

Идите вы в задницу, отвечают мужчины агентам, и скажите спасибо, что вы еще живы и не болтаетесь на ближайшем фонарном столбе, после того как вы угнетали Ирландию. И поют:

On Mountjoy one Monday morning

High upon the gallows tree

Kevin Barry gave his young life

For the cause of liberty

Поезд на станции дает гудок, и агенты умоляют женщин вытащить своих мужей из пабов, и мужчины вываливаются на улицы - они поют и плачут, обнимают жен и детей, обещают прислать им столько денег, что Лимерик превратится в новый Нью-Йорк. Мужчины поднимаются по вокзальным ступенькам, а женщины и дети кричат им в след:

Кевин, милый, береги себя и не надевай сырых рубашек.

Суши носки, Майкл, а то бородавки в могилу тебя сведут.

Пэдди, с выпивкой там полегче, слышишь, Пэдди?

Папа, папа, не уезжай, папа.

Томми, денег присылать не забывай. Твои дети – кожа да кости.

Питер, не забывай пить лекарство, у тебя легкие слабые, Боже спаси нас.

Ларри, под эти чертовы бомбы не лезь.

Кристи, ты с англичанками там не болтай, они заразные.

Джеки, вернись. Послушай, мы как-нибудь справимся. Не уезжай, Джеки-и-и, Джеки-и-и, о Господи, не уезжай.

Папа гладит нас по головам. Он велит нам прилежно молиться, и главное, слушаться маму. Папа подходит к маме. У нее на руках малыш Альфи. Береги себя, говорит она. Он роняет сумку и обнимает ее. Мгновение они так стоят, но тут раздается писк - между ними зажат малыш. Папа кивает, подбирает сумку, поднимается по вокзальным ступенькам, оборачивается, машет рукой - и вот, его уже нет.

Когда мы возвращаемся домой, мама говорит: ладно, пусть это расточительство, но я разведу огонь и заварю еще чаю - все-таки, не каждый день ваш отец уезжает в Англию.

Мы садимся у огня, пьем чаи и плачем, потому что мы остались без папы, но мама говорит: не плачьте, не надо. Ваш папа уехал в Англию, и теперь-то мы заживем припеваючи.

Теперь-то заживем.

Мама и Брайди Хэннон сидят у огня наверху в Италии, курят «Вудбайн», пьют чай, а я сижу на ступеньках, слушаю. Наш отец в Англии, и мы можем что хотим брать в магазине Кэтлин О’Коннел, ведь мы заплатим через пару недель, когда папа начнет присылать деньги. Жду – не дожусь, говорит мама Брайди, когда мы переберемся с этого чертова переулка в какой-нибудь дом с приличным туалетом, в который не ходит еще полгорода. Нам каждому купят новые ботинки и плащ, чтобы не мокнуть под дождем, и мы, придя из школы, не будем с ног валиться от голода. По воскресеньям на завтрак у нас будут яйца с беконом, а на обед - ветчина с капустой и картошкой. Проведем электричество - почему бы нет? Ведь Фрэнк и Мэлаки родились в Америке, а там у всех электричество.

Осталось только две недельки подождать, когда мальчик-почтальон постучится в дверь. Папе надо сперва устроиться на новом месте, купить рабочую одежду, найти жилье, так что первый денежный перевод будет небольшим - три фунта, или три с половиной, но вскоре мы заживем как и весь переулок, на пять фунтов в неделю: расплатимся с долгами, купим новую одежду, накопим денег, потом и вовсе переберемся в Англию, а там еще подкопим и уедем в Америку. В Англии мама тоже могла бы устроиться на фабрику, где бомбы или еще что выпускают, и как знать, может, нам столько денег привалит, что мы сами себя не узнаем. Разумеется, ей радости не будет, если у ребят появится английский акцент, но лучше английский акцент, чем пустой желудок.

Неважно, какой у ирландца акцент, говорит Брайди, все равно мы никогда не забудем, как эти англичане угнетали нас восемь столетий.

Мы знаем, что будет в субботу у нас в переулке. Мы знаем, что некоторым телеграмма придет с утра пораньше - в том числе, Даунсам, нашим соседям из дома напротив, потому что мистер Даунс надежный мужчина, он умеет выпить одну-две пинты в пятницу и вернуться домой спать. Мы знаем, что такие мужчины, как он, получив зарплату, сразу бегут на почту, чтобы их родные лишней минутки не тревожились и не ждали. Такие, как мистер Даунс, присылают своим сыновьям нашивки королевских ВВС, которые можно носить на пальто. Нам тоже хочется, и мы просим папу перед отъездом: пап, не забудь про нашивки.