Прах и камень

— Спасибо, — я крепко обнимаю Визалию, чувствуя что, возможно, последний раз держу её в своих объятиях, оттого не тороплюсь разжимать рук, но она отталкивает меня:

— Спрячься от всех, поселись там, где тебя никто не найдёт.

— Я хочу вернуть себе сына, — качаю я головой.

— Упрямая. Он не отдаст его, ты встретишь свою погибель на тех тропах.

Я ещё раз обнимаю сестру напоследок.

— А теперь мне пора, — она скользит к краю ямы и хватается за верёвку, спускаясь по ней вниз, — спрячь верёвку и убирайся отсюда!

Глава 23

С тяжёлой ношей на сердце, но безумной надеждой, горящей внутри, словно факел, делаю так, как велела мне Визалия — пробираюсь через пролом в ограждении и вывожу лошадь за пределы селения. Я веду её под уздцы некоторое время и, лишь отдалившись на приличное расстояние, взбираюсь на неё верхом, заставляя перейти на бег. Поначалу она лениво переставляет ноги, но после начинает набирать темп, и вскоре она, охваченная пылом быстрого бега, несётся в ночной тишине. Сначала я решаю убраться как можно дальше по широкой открытой дороге, и уже после свернуть на мелкие тропки…

Мой побег — отчаянный рывок в неизвестность. Одна, без поддержки и должного снаряжения, долго ли я протяну? На седле лошади прикреплена сумка, собранная Визалией, в которую я ещё не заглядывала. В уголках глаз то и дело собираются слёзы, срываемые и уносимые прочь хлёстким ветром, свистящим в ушах от быстрого бега.

Сколько мне придётся скакать в бешеном темпе? День или два, а может, больше?.. И куда направлять свой бег? Мысли в голове наскакивают одна на другую, а сердце пронизывается болью от вопроса: зачем Ему понадобился мой сын? И кто он, вообще?.. Я страшусь услышать за собой топот погони, но ничего не слышно, кроме топота копыт и шумного дыхания моей лошади.

Рассвет застаёт меня на опушке леса. Пару мгновений лошадь топчется на месте от нетерпения, пока я решаю, как мне быть: ехать ли дальше по дороге или свернуть на лесную тропу. Замечаю пыль впереди на дороге и заставляю лошадь свернуть в лес. Первое время заставляю её бежать лёгкой рысцой, но потом, наткнувшись на небольшой ручей, слезаю, давая ей передохнуть. Лошадь делает несколько шагов, тяжело дыша, и обессилено опускается брюхом на землю. Она даже не подходит к воде, хотя наверняка измучена жаждой.

Я сажусь на землю, прижимаясь спиной к её разгорячённому, быстрому вздымающемуся от дыхания боку, давая и себе отдохнуть. В суме, собранной моей сестрой, я нахожу пузатую бутыль с подслащённой водой, краюху хлеба и остро пахнущий кусок козьего сыра. На дне сумки лежит увесистый мешочек с тяжёлыми золотыми монетами. Моя рука замирает над ним. Я понимаю, что это часть того самого золота, отданного Им прошлым летом за меня, и часть моего существа вопит о том, что нужно выбросить это золото прочь. Но голос разума убеждает в обратном, и я оставляю его лежать на дне сумы. Отрез ткани, сложенный во много раз, и нож — вот и всё моё снаряжение. Я благодарна Визалии за её участие и впервые за долгое время обращаюсь с просьбой к Высшим силам не обделить её своей милостью. А после меня клонит в сон, и я засыпаю тут же, мгновенно, словно проваливаюсь в пропасть.

Лёгкое призрачное касание чего-то неведомого будит меня. Я встряхиваю голову ото сна, прислушиваясь к звукам окружающего леса, и слышу голоса, резкие и гортанные. Я осторожно поднимаюсь и крадусь в том направлении, желая знать, погоня ли это или иные путники, и едва завидев лошадей, закованных в шипастую броню, испуганно припадаю к земле. Его воинство? Неужели мне удалось так быстро настичь Его? Я напряжённо всматриваюсь и вслушиваюсь, ища его, но скоро понимаю, что это отряд, посланный за очередной порцией свежей крови, пополняющей ряды воинов. Больше мне здесь делать нечего, осторожно отползаю назад и, стараясь не шуметь, иду назад, но неожиданно наступаю на сухую ветку.

Лошади встревоженно встрепенулись и обратили морды в мою сторону, голоса на миг смолкли. Я больше не могу себе позволить ни одного мига промедления. Я опрометью бросаюсь назад, заставляя лошадь подняться, и вскакиваю в седло, погоняя её. Лошади словно передалось моё возбуждённое состояние и чувство страха, заставляющее нестись, петляя между деревьями и перепрыгивая поваленные стволы. Только вперёд, не разбирая дороги, прямиком в глухую лесную чащу… Позади слышится топот и улюлюканье, но кажется, что довольно далеко. Я отрываюсь вперёд, загоняя лошадь в такую чащу, что становится трудно ехать верхом.

Я спешиваюсь и веду лошадь под уздцы, замечаю овраг впереди и спускаюсь, прячась под его нависающей частью, заставляю лошадь забиться как можно дальше в естественное углубление и кое-как маскирую вход сухими ветками и листвой, отчаянно надеясь, что у всадников недостаёт времени разыскивать случайно встретившихся им на пути людей. Топот и голоса звучат совсем близко, но потом резко сворачивают куда-то в сторону и удаляются.