Практическая адвокатура в принципах римского права

Эти ограничения вытекают из закона (ст. 54 ГПК РФ): право представителя на подписание искового заявления, предъявление его в суд, передачу спора на рассмотрение третейского суда, предъявление встречного иска, полный или частичный отказ от исковых требований, уменьшение их размера, признание иска, изменение предмета или основания иска, заключение мирового соглашения, передачу полномочий другому лицу (передоверие), обжалование судебного постановления, предъявление исполнительного документа к взысканию, получение присужденного имущества или денег должно быть специально оговорено в доверенности, выданной представляемым лицом. При этом в силу ст. 50 ГПК РФ право обжаловать судебные акты адвокатом, назначенным судом, принадлежит ему в силу закона.

Почти аналогичная ситуация складывается и в уголовном процессе. Адвокат вправе и обязан жаловаться, но он не вправе признавать вину и иным образом содействовать стороне обвинения и суду в доказательстве вины подзащитного и постановлению обвинительного приговора.

Требование приглашения адвоката или назначения его судом неслучайно. Между адвокатом и подзащитным должны сложиться доверительные отношения, так как адвокат в области защиты интересов – это alter egro – заместитель своего доверителя. Суд как альтернативный орган назначения защитника является стороной правосудия, по назначению должной быть беспристрастным и объективным. С этих позиций любое назначение (приглашение) защитника следователем является грубым нарушением древнего принципа адвокатуры. Защитника не может приглашать сторона, имеющая собственный интерес в уголовном деле, противоположный интересу обвиняемого. Советская и российская практика полностью подтвердила верность этого утверждения. В профессиональном обороте юристов-криминалистов известно жаргонное выражение «подментованный адвокат», то есть адвокат, сотрудничающий со следователем или прокурором, действующий в интересах обвинения и против интересов подзащитного. Ситуацию могло бы исправить назначение адвокатов, когда это требуется, только судом из числа кандидатур адвокатов, аккредитованных при суде. Также деятельность назначенных адвокатов подлежит по умолчанию более серьезному контролю и надзору за соблюдением Кодекса профессиональной этики адвоката и закона со стороны адвокатских палат и их Советов.

Приглашение, а не назначение адвоката является также признаком диспозитивности в отношениях защитника и доверителя (адвоката и клиента), когда клиент свободен в выборе адвоката, так же как и адвокат вправе отказаться от сотрудничества с клиентом, если между ними не возникли доверительные отношения. Как и в случае с любым приглашением, оно не обязательно будет принято.

В современной России, обращаясь к адвокату, лицо может рассчитывать на сохранение адвокатской тайны, а именно: конфиденциальным и не подлежащим разглашению третьим лицам, иначе как с согласия клиента, являются сам факт обращения к адвокату, предмет соглашения с адвокатом и поручения клиента, условия соглашения в части оплаты юридической помощи, а также те сведения, которые стали известны адвокату при оказании такой помощи. Разумеется, исключением являются сведения, которые адвокат должен использовать и распространять для исполнения поручения – при составлении иска или жалобы, ведение дела в суде, выступлений и прочего. Спецификой института адвокатской тайны на современном этапе выступает то, что адвокат, которому от доверителя известно, что тот совершил преступление, в котором обвиняется доверитель, или иное преступление, или известны обстоятельства, свидетельствующие о лжи доверителя в суде, о ложности его позиции, не вправе занимать позицию, отличную от доверителя, и признавать вину тогда, когда доверитель ее отрицает.

В римской Республике как такового понятия адвокатской тайны не существовало, предполагалось, что адвокат действует ex fide bona – то есть добросовестно, не во вред доверителю и не в ущерб его интересам. Однако, и это крайне важно понимать, адвокату как юридическому помощнику доверителя наравне с ним запрещалось врать в суде.

Неблагоприятные последствия лжи как доверителя, так и адвоката в виде удовлетворения иска противной стороны ложились на доверителя в виде обязанности двойного исполнения (по имущественным спорам), но обязанности в процессе и правовое положение и доверителя, и адвоката были одинаковыми. Таким образом, римское право не различало статуса доверителя и его адвоката с точки зрения норм поведения, публично сделанных заявлений и требования к их достоверности.

Повторимся, адвокат не должен был ex fide bona врать в суде, покрывая клиента, поддерживая его позицию, если ему было известно, что клиент виновен или неправ.