Практические советы Порфирия Иванова

Мы приехали сюда семьей — я, муж и пятилетний сын. Основная проблема была с мальчиком: диагноз — диффузный нейродермит. За пять лет много чего успели: Институт кожных болезней им. Короленко, бабки, экстрасенсы, акупунктура, травы и так далее. То, что произошло с ним с момента приобщения к "Детке", можно назвать чудом — за полгода у ребенка очистилась кожа, пропал зуд, отступили бесконечные ОРЗ и бронхиты. Мы хорошо знали, куда едем и что это за дом, и, тем не менее, первая встреча осталась в памяти, как чудо.

Это была суббота. К воротам подошли очень поздно, пугала тишина. Валентина Леонтьевна сразу спросила:

— На улице купаетесь? — мы кивнули.

— Раздевайте ребенка.

И вот так сразу на пороге все с мальчика потаскивали (был конец марта, еще лежал снег), а она ковшиком стала обливать его колодезной водой. Мишка наш молчал, а у нас внутри все сжималось. Казалось, это ведро никогда не кончится: она черпала и лила, черпала и лила. Потом повела в хату, где было так жарко, что я с облегчением вздохнула. Его усадили за стол, и для нас — новое испытание. Несмотря на то, что у себя в Москве мы все выполняли и видели результаты, назойливое "а если" не отпускало: ребенок был на очень строгой диете. А здесь перед ним поставили уху, бутерброд, с копченой колбасой… Он смотрел на нас, мы — на колбасу, а Валентина Леонтьевна:

— Да что же вы ему колбаски не даете?

— Вы понимаете… мясо…

— Ах, мясо… А Учитель не однажды говорил, что вся пища отравленная, и везде кровь течет, что в теленке, что в пшенице, оно же все убитое, что в этом копаться? Давай, сынок, ешь. Ешь все, ничем не брезгуй, и будет тебе хорошо.

Колбаса и уха моментально исчезли. Перед ним встала поллитровая кружка молока с пряником. И это на десерт Валентина Леонтьевна вручила ему апельсин и большую конфету "Гулливер". В свои пять лет все это он ел впервые.

— Будешь выполнять — будешь здоров. Запомнил?

Перемазанный шоколадом, он улыбался во весь рот. Мы пробыли в Доме Учителя полтора дня. Я никогда так долго не ощущала себя счастливой. Было так хорошо и спокойно, что я все время улыбалась, а после ужина не выдержала, подошла к Валентине Леонтьевне и погладила ее по голове. Она как стрельнет глазами! Рука моя повисла в воздухе, сердце забилось молотом, я оцепенела. А она тихо сказала: "Это все Учитель".

Как часто я говорила себе потом: "Это все Учитель".

Какая должна быть благодарность к нему за все: за подаренное здоровье, за друзей, которые у нас есть теперь по всей стране, за те часы, что мы провели в Доме Здоровья. И когда бывает лихо, я часто думаю: "Что впереди — не знаю, но того, что было, у меня никто не отнимет! Это уже мое. И это все — Учитель"".

Из статьи Т. Снеговой "Валентина-сохранительница", опубликованной журналом "Природа и человек":

"Пять лет назад в холодный зимний вечер я постучалась в калитку дома Валентины Леонтьевны, Друга Порфирия Корнеевича Иванова. Мне открыла седая, крепкая женщина, одетая в ситцевое платье и… босая. Помню, что именно следы ее ног на снегу больше всего удивили. У меня в то время так мерзли ноги, что никак не могла подобрать себе теплые сапоги. Даже на толстой подошве шла, как по льду. (Сейчас сапоги надеваю только в очень сильные морозы, а чаще хожу в осенних туфлях).

Валентина Леонтьевна провела меня в маленький дом с большой печкой, где она жила и готовила еду для бесконечных своих гостей. Напоила горячим молоком, накормила тыквенной кашей да пирогом с яблоками… Господи, как передать тепло этой кухни! Понять меня могут только те, кто так же, как и я, начал здесь новую, здоровую, небывалую жизнь. Кто почувствовал себя ребенком за столом доброй матери. Матери, которой и говорить-то ничего не надо, потому что она и сама все знает… Но все-таки слушает.

В тот первый ужин мне говорить много не пришлось. Рядом со столом лежала тяжело больная женщина, и Валентина Леонтьевна заботилась о ней. Накормив, она отвела меня в большой кирпичный дом "для людей". В пяти комнатах — кровати, диваны, везде чистота и порядок. А утром, едва стало светать, она пришла и сказала:

— Сейчас я тебя приму.

Я стала одеваться, но Валентина Леонтьевна остановила:

— Зачем тебе эти тряпки? Выходи так. У меня на дворе тебя никто не увидит.

И распахнула дверь… И я первый раз ступила босой ногой на обледеневшие ступени этого Великого Дома Здоровья.

Моя трусость еще защищалась:

— А может быть, сначала поговорим?..

— Вот сделаем дело, а тогда и поговорим.

Подошли к колодцу, ведро было уже налито. Валентина Леонтьевна сняла сверху тонкий ледок, подняла ведро и… сильно плеснула мне в лицо полведра. Дыхание перехватило. Но уже спину обожгла холодная живая вода. И я… воскресла!

По-другому сказать не могу.

Потом, в доме, Валентина Леонтьевна сделала мне массаж. Увидела все мои болячки и сказала, как жить дальше, чтобы научиться самому главному человеческом делу — добром растворять зло. А это может только здоровый телом и духом человек. И вот я, уже почти седая женщина, живу по "Детке", учусь добывать это здоровье…