Практическое руководство по злу

Он поднял свою костяную руку, демонстрируя пальцы. Это явно смущало убийц, какими бы закалёнными они ни были. В конце концов, они были кэллоу. Некромантия была орудием Врага, и одним из самых неприятных его орудий.

— Вы свободны, — сказала я, жестом приказав гоблинам развязать убийц.

Мало было беспокоиться о войне. Я должна была беспокоиться о том, что будет потом, когда Верховные Лорды постучат в одни ворота, а Принципат проберётся через другие? Возникнет потребность в добытых нечестным путём товарах и мертвецах. Всё, чего мне стоило заполучить их, — это поступиться принципом.

Они у меня быстро заканчивались.

Том III / 022: Управление

— Мы не забываем — официальный девиз Дома Ярсмай

Я не ступала ногой в Дом Света с тех пор, как стала Оруженосцем, хотя, честно говоря, регулярность моего посещения ежедневных проповедей всегда оставляла желать лучшего. Однако это был не рядовой дом молитвы: это был собор Олбана — бьющееся сердце веры в Кэллоу. Здесь всегда были сотни братьев и сестёр, и оккупация праэс была не в силах это изменить. Священники не принимали непосредственного участия в боях за столицу во время Завоевания. Они исцеляли любого, кто приходил к ним на порог, но никто из них не выходил на поле боя. Дом Света не заботило, кто правил землёй, только души людей, которые жили на ней. По крайней мере, так они любили говорить. Правда, некоторые священники всё же были не чужды политике и позволяли себе резкие высказывания в сторону Зла в своих проповедях. Но даже они всегда воздерживались от прямых призывов к бунту — это была та красная линия, которую обозначил Блэк, уступая свободу вероисповедания в завоёванном королевстве.

Когда я вошла, главный зал был заполнен кроватями, хотя, к счастью, большинство из них были пусты: с окончанием беспорядков приток раненых прекратился. Я оставила Висельников снаружи, и на этот раз трибун Фэрьер не протестовал: мысль о том, что в Доме Света может поджидать опасность, была верхом абсурда, и мы оба это понимали. Священники в белых одеждах оживились, когда я вошла, а вперёд вышла пожилая женщина. У неё не было никаких отличительных знаков, — у братьев и сестёр не было званий, а старшинство не всегда означало власть, — но простой факт, что именно она направлялась ко мне, говорил сам за себя. Я заметила, что в ней была кровь деорайт. Слишком светлая для обоих родителей из герцогства. Сестра поклонилась.

— Проповеди были приостановлены на неделю, миледи, — сказала она.

— Хорошо, что я здесь не для того, чтобы их слушать, — ответила я. — Отведите меня к баронессе.

Она улыбнулась с притворным замешательством, но прежде, чем она успела что-то произнести, я оборвала её резким жестом.

— Я Кэтрин Обретённая, — представилась я.

— Я в курсе, леди Оруженосец, — ответила она.

— Тогда вы должны знать, что обман имперского сановника, когда в городе введено военное положение, квалифицируется как государственная измена, — сказала я. — Не совершай этой ошибки. Это было бы плохо для нас обеих, и я здесь не для того, чтобы доставить ей неприятности.

— Собор предлагает убежище всем, — настаивала она.

— Выгляни наружу, сестра, — устало сказала я. — Убежищ не осталось. Не заставляй меня просить дважды.

Она выглядела так, словно откусила лимон, но больше не протестовала. Каждый ребёнок знал, что под собором есть катакомбы, но людям, не присягнувшим Дому Света, не разрешалось входить в них. Большая часть династии Фэрфаксов была похоронена там, за исключением тех немногих, чьи головы были в Зале Криков. Я не знала наверняка, есть ли другие комнаты, кроме склепов, вырезанных в фундаменте, но это было достаточно легко заподозрить. Им ведь нужно было где-то хранить запасы, не говоря уже о карантине для заразных пациентов. Я готова была сделать ставку на то, что баронесса Кендал находилась в одной из комнат, служивших для последней цели.

Я ощущала исходящую от стен силу, которая заставляла чувствовать себя неуютно, а Зверя внутри меня вставать дыбом. Весь собор был полон этой силой, но здесь, внизу, это чувствовалось особенно явственно. Неудивительно, учитывая, что я могла находиться не более чем в двадцати футах от освящённой земли. Сестра постучала в дверь, и баронесса, с перевязанной рукой, открыла сама.

— Леди Кэтрин, — сказала она, удивленно моргая.

Передо мной стояла жрица.

— Ты можешь идти, — сказала я служительнице культа, и это не было предложением.

Ей это не понравилось, но мне было всё равно. Я повернулась к Энн Кендал, окидывая ту взглядом. Она была бледна, и не так хороша, как обычно, — это была бледность человека, который потерял слишком много крови, а не аристократическая слоновая кость представителей высшего света.

— Могу я войти? — спросила я.

— Конечно, — ответила она, отходя в сторону.

В комнате было не на что смотреть: лежанка, застеленная свежим постельным бельём и маленький столик. Ещё таз с водой в углу и открытая книга на кровати: судя по всему, что-то религиозное. Баронесса закрыла за мной дверь.