Прасковья Ангелина

Она не могла сдержать своей злости и обозвала его мерзавцем и дураком.

— Зачем оскорбляешь? — Лицо у счетовода покрылось испариной.

Паша презрительно на него посмотрела. Какой подлый человек! Идет война. Враг захватил и топчет ее родную землю, а он, сукин сын, дает ей советы, как выколачивать деньгу.

— Весь хлеб будет отправлен в государственные закрома, в фонд Красной Армии, — решительно заявила она.

— И твои двести восемнадцать пудов? — развел руками счетовод.

— До последнего зернышка!

Через день, на рассвете, Антон Дмитриев сопровождал верблюжий караван хлеба. В фонд Красной Армии бригада Ангелиной сдала 768 пудов.

Спустя пять дней прямо в полевой стан принесли телеграмму.

«Высшая правительственная. Бригаде Паши Ангелиной. Благодарю всех трактористок за заботу о Красной Армии и лично вам, Паша Ангелина, жму крепко руку. И. СТАЛИН».

Произошло это вечером, в тот момент, когда Паша возвращалась из мастерской, где ее бригада вела ремонт машин.

Шагала торопливо, чтобы самой успеть накормить и уложить спать Светлану и Валерика. Вдруг ее окликнули.

— Торопитесь, Прасковья Никитична? Пойдемте вместе. Ведь давно не виделись… Ну, как настроение, бригадир первой женской?

Паша от неожиданности чуть не вскрикнула. В идущем рядом человеке она узнала давнего знакомого, корреспондента «Правды».

— Это вы? Откуда? Каким ветром, дорогой товарищ Рябов?

— Попутным, — рассмеялся тот, — из Москвы скорым — и прямо к вам… С корабля на бал.

Паша радушно распахнула перед гостем двери избы.

— Да вы поглядите, батя, мама, кого я привела!

Никита Васильевич сразу узнал Рябова, обнял его, заставил «немедля скидывать шинельку». Потом обернулся к Ефимии Федоровне и упрекнул ее за то, что она не сразу узнала своего старого знакомого, которого в Бешеве свининкой потчевала.

— Да погоди!.. Дай сперва посмотреть. Ну, такой же бравый, ничуть-ничуть не изменился, только вон сединка стала пробиваться, а в остальном все такой же, — оправдывалась Ефимия Федоровна.

Никита Васильевич первым долгом осведомился, как Москва, как дела на фронте.

— Москва стоит нерушимо! — Слова гостя были так уверенны и правдивы, что не оставляли и тени сомнения или беспокойства.

— Побьем фашиста… Под Москвой ему за мое почтение всыпали и под Сталинградом досталось. Так оно и пойдет…

Ефимия Федоровна занялась по хозяйству, а Никита Васильевич принялся заправлять печь.

— Так сколько же мы не виделись с вами, Прасковья Никитична? — сказал Рябов, когда все уселись за стол. — Неужели десять лет? Ну да, конечно. Светлане было тогда два года, а теперь барышня, скоро на выданье.

— А про внука Ангелина забыли? — напомнила Паша.

Он рассмеялся.

— Да, тогда Никита Васильевич только мечтал о внуке.

Они помолчали, поглядывая на разгоревшийся огонь.

— Знаете, товарищ Рябов, еще вот сегодня утром думала собрать девчат и написать в газету «Правда». А тут вы… Это же просто удивительно, какое совпадение. Не ожидала, что «Правда» специально командирует своего человека в аул Теректа за тридевять земель от Москвы.

— И зря не ожидали, нужно, чтобы и в тылу и на фронте знали о делах украинских механизаторов в Казахстане. Наша редакция внимательно следит за работой вашей бригады.

По-хорошему, по-доброму шла беседа. Обо всем переговорили, каждый день работы бригады в Казахстане перебрали. Ефимия Федоровна почти все это время не присела, все хлопотала на кухне. Но вот она подошла к буфету и, как видно, забыла, что хотела взять. Гость заметил это и посмотрел на нее.

— Понимаю вас, хотелось угостить бешевской свининкой, а ее нет. Но, ей-ей, не стоит волноваться. Вот закончим войну, приеду я к вам в Старо-Бешево, и тогда уж, конечно, отведаем все вместе поджаристой свининки. Ладно?

— Дожить бы только, — вздохнула она.

— А пока согреемся водочкой, — Никита Васильевич вспомнил о своем старом запасе, сохранившемся еще с довоенного времени.

Сидели долго, до полуночи. Подняли рюмки.

— Итак, за победу, за нашу партию, ведущую народ на разгром врага, за здоровье первого в стране бригадира женской тракторной бригады, за старейших земледельцев Ангелиных! — провозглашал Рябов.

— А про всех Пашиных трактористок и позабыл, — сказал Никита Васильевич. — Паша одна — как былинка в поле.

Гость с удовольствием принял эту поправку.

— И трактористы и бригадир их трудятся во имя мира на земле. Верно, Василич?

Несколько дней провел корреспондент «Правды» в ауле Теректа. Перед самым его отъездом Паша написала письмо односельчанам и попросила сделать все, что можно, чтобы «эта весточка издалека» попала в Старо-Бешево.

— Сделаем все, — пообещал Рябов.

Паша все допытывалась, как же удастся через фронт переправить ее письмо землякам?

— Нам помогут. А кто? Ну, это уж, товарищ Ангелина, наша тайна.

Почту из Москвы Паша получала примерно на десятый день. Все новости слушала по радио. На шестнадцатый день после отъезда Ивана Рябова из Теректы она по радио слушала напечатанную в «Правде» статью о работе ее тракторной бригады в колхозе имени Буденного.