Прасковья Ангелина

— Торопитесь? Как хотите, Шурочка, но я вас сегодня не отпущу. Вы должны пойти ко мне.

— Сейчас уже поздно. Перенесем наше свидание на завтра.

— Смотрите же, к девяти утра я буду ждать.

— Хорошо.

Как только Паша вошла к себе в номер, кто-то постучал. У порога появилась молодая девушка.

— Простите меня, — сказала она и передала Паше аккуратно сложенную записку. — Вами здесь интересовались американские журналисты.

Шура сидела на краю кровати.

— Вероятно, уже поздно? Ах я, лентяйка! — спохватилась Паша.

— Не волнуйтесь, еще рано.

— Тем лучше. Значит, у нас масса времени впереди.

— Вы давно в Москве, Прасковья Никитична?

— Шестой день…

— А я приехала вчера по вызову Министерства высшего образования. Не правда ли, удивительное совпадение?

— Не представляете, как я рада встрече с вами.

Паша встала, быстро оделась, умылась и тут же заказала завтрак.

— Самое лучшее вино… для самого дорогого гостя!

Они посидели молча, не в силах начать разговор, обещавший раскрыть им так много.

— Помните нашу встречу в энском лесу? — сказала Шура. — На другой же день я была ранена осколком снаряда. Это было мое четвертое ранение. Многие считали, что я обречена на смерть. Но свет не без добрых хирургов… — она улыбнулась. — Таким добрым гением оказался Геннадий Максимович Шендеровский, которому удалось блестяще меня оперировать. Почти три месяца пролежала в госпитале, потом снова возвратилась в свою дивизию. Пока дошла до Берлина, была еще раз ранена. Генерал шутил: «Чернова поклялась победить смерть!» Да и в самом деле, смерть от меня отступала. Не позабыли генерала? Нет? Это был чудесный человек, он относился ко мне как к родной дочери.

— Да, чудный человек, — согласилась Паша.

— Человечище! — с гордостью произнесла Шура. Вдруг зазвонил телефон.

— Слушаю. — Паша сняла трубку.

— Говорит представитель американской прессы, — сказал голос, — смеем надеяться, что вы не откажетесь принять двух корреспондентов.

— Пожалуйста.

— Благодарю, миссис Ангелина. Если располагаете временем, то в два часа дня может состояться наша встреча.

— Прошу, господа.

Паша вернулась к столу и посмотрела на часы.

— Без двадцати пяти два. Ты готова, Шурочка, принять американских журналистов?

— Считаю даже необходимым. Но, может, мне лично исчезнуть, а?

— Ни в коем случае. Надо уравновесить наши силы, — пошутила Паша.

Какая удивительная точность! Ровно в два часа в дверь постучали. Первым вошел мужчина лет сорока пяти. Он был рослый, в сером костюме, с большим кожаным портфелем.

— Простите, — почтительно спросил он, — здесь живет миссис Ангелина?

Прежде чем Паша успела ответить, на пороге появился второй журналист. Покосившись на обстановку в комнате, он снял большие желтые перчатки и представился.

— Рада познакомиться с вами, господа, — сказала Паша и представила им Чернову.

— Моя подруга, доцент Днепропетровского университета, участница второй мировой войны Александра Георгиевна Чернова.

— Ошень приятно, — с полупоклоном сказал первый, бросив быстрый взгляд на Шуру.

— О, йес! Приятно видеть героя второй мировой войны, — подтвердил второй.

Стройная и молчаливая, Шура стояла рядом с Пашей.

— Простите, миссис Ангелина — ваша подруга? — спросил первый.

— Это вас удивляет?

— Вы, как я понимаю, посвятили себя науке. А миссис Ангелина всего лишь трактористка. Вероятно, у вас другие взгляды на жизнь?

— Этот вопрос вас лично интересует или… — Возникла пауза.

— Разумеется, газету, которую я представляю! — произнес он. — Я прибыл в вашу страну, чтобы написать правду о жизни советских людей.

— Благодарная миссия, господа, — заметила Шура.

— Да, но вы не ответили на мой вопрос, — навязчиво повторил первый.

— Надеюсь, — сказала Шура, — вы поймете. Миссис Ангелина и я — большие друзья. Я чувствую себя с нею просто превосходно. Вместе с нашим народом в тяжелой борьбе с врагом мы отстояли честь и независимость нашей Родины, а теперь Ангелина на тракторе, а я в научной лаборатории делаем одно общее дело — создаем на своей земле чудесную жизнь.

У журналиста, задавшего этот вопрос, задрожал подбородок. Желая, по-видимому, что-то сказать и не находя слов, он манерно развел руками.

Паша поглядела на Шуру. Лицо ее было строго, но глаза улыбались.

— А кроме того, — самым мирным тоном продолжала Шура, — да будет вам известно, господа, что Ангелина училась в сельскохозяйственной академии, она уже была на третьем курсе, когда началась война, и тогда она снова села на трактор.

— О миссис Чернова! — воскликнул первый. — Вы дали мне весьма богатую пищу для написания интересной статьи. Это же превосходно! Теперь я, наконец, сумею убедить своих соотечественников, что в вашей стране некоторые люди приближаются к американской культуре.