Прасковья Ангелина

— У вас весьма странная точка зрения на культуру, — не удержавшись, вмешалась Паша, — мне кажется, что таким людям, как вы, господа, не трудно понять, что народ, который освободился от помещиков и капиталистов и взял в свои руки государственную власть, не может приближаться к культуре страны, где труд миллионов служит лишь обогащению кучки миллиардеров. Наша советская культура выше, нравственнее и богаче культуры буржуазной. Вот в чем вы должны убедить своих соотечественников. Но я хорошо информирована и знаю, господа, что вы не сможете написать об этом в своей газете.

— О, почему же? — воскликнул первый несколько раздраженно.

— Потому, что сие от вас не зависит, господа.

— О, миссис Ангелина! — мешая русские и английские слова, вскричал сиплым голосом второй журналист. — Вы очень дурно настроены в отношении Америки. — И, замотав головой, дал понять, что он, представитель американской прессы, хорошо знает о «коммунистической пропаганде».

Пожалуй, только в эту минуту Паша поняла, почему манеры журналистов вызывали в ней такую неприязнь. В грубой непринужденности и развязности этих американских корреспондентов сквозило явное пренебрежение к двум советским женщинам.

— Черт подери! — воскликнул первый журналист, ухмыляясь во все лицо. — Почему мы теряем драгоценное время! Мы хотели повидать вас…

— Благодарю вас, господа, за вашу любезность и внимание. Но вы глубоко заблуждаетесь, если утверждаете, что я несправедлива в отношении вашей страны. Напротив, я хотела бы, чтобы голос рядовой крестьянки дошел до простых людей Америки. Я могу надеяться на поддержку двух американских журналистов?

— О, йес! — сказал второй. — Это нам очень, очень кстати. Мы обязательно напишем правду о нашей беседе с вами. Ваше имя занесено в энциклопедию мировых знаменитостей наряду с выдающимися людьми Америки и Европы. Разве вам не приятна такая слава?

— Моя слава — это слава моей Родины, моего народа…

— Я где-то читал, миссис Ангелина, что вы в детстве батрачили, — обратился к ней первый журналист. — Это соответствует истине?

— Да, — подтвердила Паша, — детство у меня действительно было безрадостным. Но мне быть рабыней у кулака пришлось недолго. Мой отец и мать страдали больше, чем я. Почти всю свою жизнь они обрабатывали помещичьи земли и сами голодали.

Паша рассказывала о своем детстве, о жизни ее родителей и односельчан до революции, о том, как при советской власти ей удалось овладеть трактором, как хорошо ей стало работать на колхозных полях. Американские журналисты, сидя напротив, торопливо заполняли свои записные книжки.

Второй журналист слушал Пашу сначала спокойно, но потом, не удержавшись, сделал торопливый жест рукой:

— Это отлично! Вы родились под счастливой звездой!

Паша стояла и улыбалась.

— В моей стране все люди счастливы и все родились под такой же звездой.

— Допустим… — заикаясь, сказал второй, — но нас интересует, как случилось, что вы, простая крестьянка, стали членом парламента?

— Мистеру должно быть известно, что в моей стране в Верховный Совет избирают не по занимаемой должности. На сессиях Верховного Совета рядом со мной сидят такие же рядовые советские люди. Народ называет своими депутатами тех, кого он считает достойными этой высокой чести.

— Нет, вам чертовски повезло! Вы сделали удачный бизнес, — не сдавались американские журналисты.

— У нас с вами, господа, разные понятия о достоинствах человека. В нашей стране достойным доверия народа считается не ловкий делец, сумевший совершить удачную сделку, а тот, кто честно служит своему народу, отдает ему все свои силы и умение. Вы знаете, господа, что поля, которые я обрабатываю, дают стопятидесятипудовые урожаи! Колхоз, членом которого я состою, за один этот год получил чистой прибыли до трех миллионов рублей.

— Скажите, а вы богаты? — торопливо перебил ее первый журналист.

— О да, я очень богата. Можете так и записать: «Советская трактористка Ангелина намного богаче любого американского миллиардера и даже всех их, вместе взятых».

— Вы… вы фанатичны! — с нескрываемой злостью крикнул первый журналист.

— Я — советская крестьянка…

— Поразительно! — журналист откинулся на спинку стула и снова обратился к ней: — Хотелось бы теперь услышать более подробно о том, как вы работаете на тракторе.

— Обыкновенно… На отечественных машинах стало работать куда легче, чем на ваших американских… «фордзонах».

— Нам важно более детально ознакомиться с вашим методом, — сказал второй.

— Метод обычный… Пашем, сеем, ухаживаем за посевами.

— Нас интересует не это, — решительно возразил первый.

— А что же именно?

— Мы хотим знать, как вы обрабатываете землю.

— Нашими отечественными тракторами «ДТ-54»…

— Понятно! — недовольный и раздосадованный ответом, крикнул первый журналист. — Вы на полях украинского колхоза собираете почти до двухсот пудов пшеницы с гектара. Как же вы этого добиваетесь? В чем секрет?

— Так ведь я же работаю в колхозе, на артельной земле. А когда человек работает на себя, а не на хозяина, он работает лучше. Это закон.