«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Можно выделить два главных направления внешней политики правительства Стэнхопа: одно касалось Западной Европы; второе – Северо-восточной Европы. В первом случае наиболее важным результатом стала война с Испанией 1718–1720 гг., во втором случае – конфронтация с Российской империей. Стэнхоп не отказался от идеи восстановления союза с Австрийской империей, что было непростой задачей, так как Карл VI Австрийский так и не признал Филиппа Бурбона королем Испании. Филипп и сам стремился к ревизии Утрехтских соглашений, и когда летом 1717 г. испанские войска заняли Сардинию, а на следующий год – Сицилию, вступление в Тройственный союз стало более привлекательным для императора. Летом 1718 г. соглашение было достигнуто, и Тройственный союз стал Четверным. Для Стэнхопа было нелегким делом уговорить французов согласиться на присоединение Австрии, так как идея союза с ней была тогда непопулярна во Франции. Стэнхоп посетил и Мадрид. Здесь переговоры не удались, хотя ходили слухи, что за вывод испанских войск с Сардинии и Сицилии Стэнхоп был готов вернуть Испании Гибралтар. Идея возвращения Гибралтара Испании встречала резкие возражения в оппозиционных кругах. В «Письмах Катона», издававшихся в начале 1720-х гг. известными оппозиционными публицистами Дж. Тренчардом и Т. Гордоном, говорилось: «Слава Богу, что в обществе есть твердое и единодушное желание сохранить Гибралтар за нами» <20>.

В вопросах западноевропейской политики правительство Стэнхопа было едино, но в парламенте оппозиция критиковала и саму идею Четверного союза, и участие в войне с Испанией. Тауншенд и Р. Уолпол акцентировали внимание на том, что эта война приведет к упадку торговли Великобритании, но правительство нашло поддержку у большинства. Во время дебатов Г. Уолпол подчеркивал, что обещание передать Сицилию императору противоречит интересам Англии <21>. В годы войны Испания оказывала поддержку якобитам и организовала две экспедиции в Англию и Шотландию. Первая из них была расстроена штормом, вторая разгромлена правительственными войсками. После войны Испания отказалась от открытой поддержки якобитов <22>. Война была проиграна Испанией. Английские и французские войска воевали на Пиренейском полуострове, а Пьемонт и Австрия при поддержке британского флота освободили Сардинию и Сицилию. В 1720 г. Филипп Испанский согласился присоединиться к Четверному союзу. Казалось, что политика Стэнхопа была успешной.

Ситуация на севере Европы складывалась для британского правительства неблагоприятно. После смерти Карла XII Англия более определенно заняла прошведскую и антироссийскую позицию. Еще до смерти Карла англичане фактически обвинили Петра I в сношениях с якобитами – речь шла о том, что царский лекарь Эрскин находился в переписке с одним из активных якобитов – Графом Маром. Посол Веселовский передал английским властям «Мемориал», в котором доказывалось, что Эрскин, находившийся на царской службе в течение 13 лет, был привлечен на нее исключительно как профессионал, «и нельзя поверить, чтобы он настолько забылся, что вступил в подобную незаконную переписку» <23>. Эта история свидетельствовала, что отношения между двумя странами накалились. Как ганноверские, так и британские министры Георга I считали, что действия царя стали главным фактором, препятствующим установлению спокойствия на севере Европы. Стэнхоп хотел разрешить проблему при помощи следующей дипломатической комбинации: Швеция уступает свои германские владения в Померании Пруссии, а Бремен и Верден – Ганноверу в обмен на помощь в возвращении ей территорий, захваченных в годы войны Россией, в том числе Финляндии и Карелии, Ингерманлаидии, Эстонии и Ливонии. В 1719 г. послом в Стокгольм был отправлен Картерет, один из наиболее последовательных сторонников Стэнхопа. В инструкциях ему говорилось, что для безопасности Швеции «совершенно необходимо разрушить союз между царем и Данией, заключив договор с кем-то из них на лучших возможных условиях. В наших интересах, чтобы шведы выбрали для заключения мира Данию» <24>. Английское правительство хотело добиться, чтобы и французы действовали солидарно, но убеждались, что в политике на севере Европы Франции не следует доверять. Государственный секретарь Креггс писал послу в Париже Стэру: «Король с подозрением наблюдает, что французы не участвуют в северных делах открыто и откровенно» <25>.