«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Мне было очень приятно узнать, что Вреден одобряет мою работу, если это только Вы не преувеличиваете по дружбе или для моего утешения. Но лично я ей все-таки не доволен. Со мной часто бывало, что мое выступление, даже имевшее успех, мне не нравилось. И не потому, что я был строже, чем другие. Но другие, прослушав речь или прочитав книгу, сравнивают их с «пустым местом»; сам же автор поневоле сравнивает с тем, что он задумал, что хотел сказать, и чувствует, если это ему не удалось или удалось плохо. Ведь я даже своих речей не писал и не произносил по писанному; а тогда мог без страха, забывчивости и т. п. И чем содержание было задумано глубже, тем легче всего не исчерпать. Это со мной в прошлом. А что хуже, это со мною теперь постоянно происходит в момент ответственных выступлений, часто в импровизированном разговоре. Отсюда я и заключил, что мое время прошло и что мне за ответственные выступления лучше не браться. И пока я один это заметил это не беда; это может быть случайно, не в применение врагу; а если это заметят другие ― то значит пора менять профессию.

А между тем, в какое интересное время мы живем или, вернее, жили, и как его современники и деятели могли бы помочь будущим историкам и романистам сделать это время понятным. И с этой стороны ― какая это дельная мысль ― Чеховское издательство. Но много званых и мало избранных.

В Воскресенье, 19, уезжаю отсюда, верней и точней в [слово нрзб], а 2 Авг[уста] буду в Париже.

Искренний привет и благодарность; Тер не отвечает на телефон.

В. Маклаков

Автограф.

BAR. 5-5.

В.А. Маклаков ― M.A. Алданову, 2 августа 1953

2 Августа [1953[1439]]

Дорогой Марк Александрович!

Сегодня утром вернулся в Париж, и, судя по массе дел, кот. я здесь застал, засел здесь прочно. Отдых мой кончился как раз тогда, когда я вошел во вкус отдыхать. Пишу Вам, чтоб напомнить о себе; с половины Июля никакого контакта у нас не было, да живя в сравнительной глуши, я мало знал, что здесь делалось. Было письмо от Тера, звонил несколько раз, а сегодня на звонок не отвечают. От Титова было на днях письмо; он жил тоже в Cobain, верстах в 60 от меня, но письмо пришло через Париж и еще несколько промежуточных пунктов. Было несколько писем от Ек. Дм. Писала, что Ал. Ф. собирался в Париж, но не знаю, где он. Но я совершенно ошеломлен тем, что делает наш К.Ц., т. е. Центр Объединенной Эмиграции. Вы, конечно, знаете это лучше меня, и в Вашем письме от 9 Июля на это намекали.

Но я только вчера прочел в «Рус. Мысли» меморандум наших сепаратистов и просто ужаснулся. При такой их позиции как можно было на что-то надеяться и мечтать быть «объединенным центром». Что это ― «наивность» или «хитрость»? И такие разговоры ведутся с покровительством Америки. Поскольку можно было искренно возмущаться всеми попытками ущемлять «права» и «притязания» инородцев только потому, что они инородцы, постольку трудно переварить, что 40% «великороссов» противополагаются 60%, т. е. большинству, «инородцев» ― как будто они представляют единое и согласное большинство, кот. великодушно обещает «не претендовать» на земли великороссов... Но довольно; опять стал плохо писать. Был бы очень рад узнать, как на это смотрят влиятельные люди в Америке, и неужели там требуют, чтоб великороссы с этими 60% шли вместе. И что Ал. Фед. И везде все это оттого, что права человека и народности -превращаются немедленно в право других ущемлять и отнимать у них то, что себе хочется. Я не думал, что можно так бесстыдно лгать, как это сделано в напечатанном меморандуме.

И никого пока в Париже не нашел.

Вас. Маклаков

Автограф.

BAR. 5-5.

М.А. Алданов ― B.A. Маклакову, 6 августа 1953

(Текст напечатан на внутренней стороне конверта авиапочты, на конверте адрес отправителя: Aldanov, 109 West 84 St., New York 24, N.Y., адрес получателя: Monsieur V. Maklakoff, 5 rue Péguy, Paris 6, France. Штемпель на конверте: New York, Aug[ust] 6, 6 pm [Нью-Йорк, 6 часов вечера 6 августа 1953].)

6 августа 1953

Дорогой Василий Алексеевич.

Я не писал Вам после Вашего предпоследнего письма, так как Вы сообщили, что скоро возвращаетесь в Париж. К сожалению, я в этом письме разобрал немного (во вчера мною полученном Вашем письме из Парижа разобрал несколько больше). Если Марья Алексеевна (где она была и отдохнула ли?) уже вернулась, умоляю писать на машинке. А как отдохнули Вы? Вы ничего не пишете о том, как себя чувствуете. Неужели не было возможности остаться там дольше, когда Вы вошли во вкус отдыха?