«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Я понимаю, что можно и частную жизнь делать интересной для всех. Пример ― Ваши «Современники». Но, во-первых, эти рассказы не ими самими написаны, они не автобиографии, а во вторых, они касаются людей, кот. сами по себе стали для всех интересны, так что все подробности жизни их и характеры для читателя занимательны. И в моей личной жизни можно было бы найти такие страницы, но, во-первых, о них я, как общее правило, не любил никому говорить, а во-вторых, никогда не согласился бы рассказывать о них во всеобщее сведение. Это своего рода «стыдливость», pudeur[1553], кот. не всегда является притягательной силой. Вот Вам некоторое «пояснение». Оттого-то, работая над этой книгой, я несколько раз ловил себя на искушении ее забросить. Мне представлялось, что кто-либо скажет или подумает: «к чему он все это рассказывает». Я рад, если это будет не так.

Вас. Маклаков

Завтра я завтракаю у Тера с А.Ф. Керенским. А в Субботу он читает о КЦАБ ― доклад. После свидания с ними Вам напишу.

Машинопись. Подлинник.

BAR. 5-29.

В.А. Маклаков ― М.А. Алданову, 14 марта 1954

Париж, 14 Марта [1954[1554]]

Дорогой Марк Александрович,

Я обещал Вам написать про встречу с А.Ф.К., но отложил это письмо до его публичного выступления, 13 Марта. Особенно интересного не было ни там, ни здесь. У Тера мы были вчетвером. Было ясно, что позиции нас всех определились, и никто другого переубедить не брался. Говорили о посторонних предметах; только мельком и вскользь К. сказал, что он нам ставит в упрек, что мы его в трудную минуту не поддержали и помешали этим исполнять нужное и патриотическое дело. Тер вскользь ответил, что нельзя поддерживать дело, в кот. не веришь, а я, ― что от самого начала это дело было ложно поставлено. Между прочим, он интересовался Вашей «Ульмской ночью», хотел прочесть там последние страницы, и я на его лекцию принес ему для прочтения свой экземпляр.

Вчера была лекция. Было полно, но не переполнено; не было явно правых. Были Зайцев с В[ерой] А[лексеевной] [Зайцевой]. Были обычные посетители Биотерапии Титов, Вольский, Михельсон, Берлин, Вельмин, Рубинштейн. Не было Кантора и Татаринова. Мельгунов сидел за столом президиума, но не председательствовал. Очень плохо выглядит. Никакого скандала, как боялись, не было. К. с темпераментом излагал то, что говорил всегда: что политика советского блока неизменна, что она рассчитана на целую эпоху, борьба на смерть между капиталистической демократией и тоталитаризмом. Тактика тоталитаризма сейчас направлена на ослабление капиталистического блока через поднятие народностей против империалистов. Цель этой тактики ― ослабить капиталистический мир в момент окончательной схватки. Эта цель пока удавалась, и в перспективе предстоят ужасы 3-ей войны, с атомными бомбами, если человечество не примет против этого мер; необходимо, чтобы оно поняло, что здесь разногласия внутри капиталистического блока и внутри его государств и между ними ― мелочи сравнительно с тем, что им всем угрожает. Меры и заключаются в «раскрытии перед всеми» правительствами и народами истинного смысла момента и коммунист[ической] тактики; приблизительно на этом он и кончил. После перерыва предложено было задавать вопросы. Они были неудачны. Спрашивали о деталях, о политике Америк[анского] Комитета, о шансах выиграть атомную войну, о желании их Россию расчленить и т. д. Но оно дало повод А.Ф. дополнить свое изложение указанием на то, что исходящей точкой настоящего кризиса было недостаточно внимательное отношение к внутреннему миру людей и недооценка роли «нематериальных ценностей» ― свободы личности и т. д. Здесь он подходил к своим задушевным мыслям и еще не дошел до конца. Когда стали читать длиннейшее постановление, принятое КЦАБ-ом; я боялся, что его будут голосовать, и ушел, чтобы не быть в числе голосующих. Все прошло прилично, но гора родила мышь. «Борьба с Кремлем отодвинута на последнее место, и никаких мер для нее не предложено. В сущности, подобную идейную борьбу нельзя начинать коллективом, кот. немедленно между собою перессорится; в этом было слабое место КЦАБ-а; на этом его роль и кончилась. Они себя не продали и России не предали, но не только дискредитировали пресловутый КЦАБ, но и себя лично унизили. И они будут продолжать, пока хватит средств и энергии.

P.S. Моя книга уже имеется в американских библиотеках Парижа, но заказных платных экземпляров еще не получал.