«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

К письму Александра Федоровича больше не возвращаюсь. Скажу только: я искренно рад, что он стал верующим человеком. Меня всегда (или, вернее, не всегда, а с тех пор, как я стал сам стар) очень интересовало, что дает силу, бодрость, энергию людям старым, которые больше ничего в жизни для себя ждать не могут (а некоторые ничего не ждут и для мира). В а с я об этом никогда не решался спросить ни устно, ни в письме. А с Керенским я раза два наедине об этом говорил. И вынес впечатление (только впечатление), что он видит один ответ: религия, загробная жизнь. И это, по-моему, для него счастье. Повторяю, ― лишь бы он к этому не примешивал Бобровых и Редлихов (надеюсь, Вы прочли речь Редлиха?).

Шлю Вам самый сердечный привет.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-23.

В.А. Маклаков ― М.А. Алданову, 6 ноября 1954

6 Ноября [19]54

Дорогой Марк Александрович!

Тороплюсь опустить это письмо в надежде, что оно пойдет сегодня же; но оттого не имею времени его переписывать; более того, и следующие письма в течение недели не смогу переписывать: моя сестра в Понедельник ложится в больницу, где будет оперировать «опухоль». По общему отзыву, операция не страшная, и болезнь не запущена, а замечена в самом начале. А все-таки, что главное, что при лучшем исходе она пробудет в больнице не менее недели. Потому все, что касается серьезных вопросов о помощи престарелым и выборе их, пройдет мимо меня.

Пишу Вам сейчас, чтоб сообщить новость, хотя убежден, что она уже до Вас докатилась. Сегодня, в Субботу, в Биотерапии должны были быть доклады Татаринова и Тера. Но вчера утром, когда я вернулся из Офиса, я узнал, что на дом мне телефоном сообщили о скоропостижной смерти A.A. Тер-Погосян[1732]; в сущности, это было преувеличением: смерть не была скоропостижной; около суток, с вечера Среды до глубокого вечера Четверга, она страдала от сердечного припадка, ― но его не выдержала и, несмотря на помощь врача, умерла.

Вчера была первая панихида. Народу была масса. Состояние Тера Вы можете себе представить: у меня ощущение, что он не надеется ее пережить. Сын его в Америке. Глядя на нее, было трудно поверить, что она мертва; в лице не было той неподвижности, кот. давит у покойников. Мне во время панихиды казалось, что ему тяжеловато двигаться. Во Вторник хоронят.

Думая о Тере и вспоминая его таким, каким я его видел вчера, можно воочию видеть, какое утешение и опора может быть вера. Но ведь дается она человеку не по таким утилитарным соображениям. И у Тера, насколько я понимаю, ее не было; но было уважение к тем, у кого она откуда-то появилась. Но не могу больше об этом писать.

Я совершенно разделяю Ваш взгляд на Зайцева, и как писателя, и как человека. И мне за него обидно, что в Журнале, где он принимает участие, хотя бы и только как постоянный сотрудник, дали такую вопиющую бестактность, как статья Мейера ― проводящая параллель между ним и Чеховым, с портретом Зайцева.

Простите, что не сумел написать разборчиво.

Вас. Маклаков

Автограф.

BAR. 6. F. Maklakov V.A. to M.A. Aldanov, Paris and n. p., Jan. 1954 ― Oct. 1956.

М.А. Алданов ― В.А. Маклакову, 8 ноября 1954

8 ноября 1954

Дорогой Василий Алексеевич.

Только что получил Ваше письмо от 6-го, очень поразившее и меня, и мою жену. Я в нем разобрал почти все, но именно фамилию не разобрал! Кажется, почти, наверное, дело идет об A.A. Тер-Погосян! Однако уверенности у нас нет, ― вторая часть фамилии совершенно не похожа на «Погосян»! Неужели она скончалась?! Это ужасно, ведь она была еще относительно молода. Бедный, несчастный Михаил Матвеевич! Что хуже могло с ним случиться? Ради Бога, напишите фамилию печатным буквами. А то, если Вам теперь не до этого, попросите кого-нибудь мне написать немедленно. Я сегодня получил из Парижа три письма, и никто мне об этом не сообщил. Мы и написать Михаилу Матвеевичу, конечно, не можем, не имея уверенности...

Нас встревожило и сообщение об операции Марьи Алексеевны, хотя Вы говорите о ней, как о легкой. Пожалуйста, дайте знать, как сошло.

Больше ни о чем и не пишите, как и я не пишу.

Шлем самый сердечный привет и просим передать его Марье Алексеевне вместе с лучшими нашими пожеланиями. Ведь все прошло хорошо, правда?

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-23.

В.А. Маклаков ― М.А. Алданову, 9 ноября 1954

Вторник, 9 Ноября [1954[1733]]

Дорогой Марк Александрович!

Только что получил Ваше письмо; сейчас же отвечаю. Дело шло, конечно, о Тер-Погосяне; я так привык, как и многие другие, называть его просто Тер, что второй половины фамилии мог вовсе не написать. Пишу сейчас, как Вы хотели, печатными буквами: ТЕР-ПОГОСЯН.

Сегодня было отпевание на Daru и похороны в St. Genevieve[1734]; туда я не поехал, был только в церкви на Daru. He мог уехать из Офиса, и к тому же сегодня в 3 часа отвезли сестру в больницу. Оперировать будут завтра утром, так что сейчас ничего об операции написать не могу.