«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

История с Робертом Келли имела для меня еще продолжение. Получив то мое письмо (с отказом), он опять прислал мне длинную телеграмму: «если с моей стороны не будет возражений», то его помощник Патч такого-то числа прилетит в Ниццу, чтобы меня убедить участвовать! Я ответил по телеграфу, что мое участие совершенно невозможно. Патч и не прилетел. Больше ничего об этом съезде не знаю. Ничего не знаю и о КЦАБ-ах. А Вы?

Положение бедного С.Н. Прокоповича меняется изо дня в день, -так мне пишет Екатерина Дмитриевна, еще вчера имел от нее письмо. По-видимому, его дело совсем плохо.

Простите, что пишу короче обычного. Шлю Вам самый сердечный привет.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-24.

М.А. Алданов ― В.А. Маклакову, 14 января 1955 (II)

14 января 1955 (II)

Дорогой Василий Алексеевич.

К нам в Ниццу почту приносили в десятом часу утра. Почему-то с Нового Года стали приносить не раньше двенадцати. Сегодня я написал Вам письмо и отправил его утром часов в 11. Вернулся домой и застал Ваше небольшое письмо от 13-го. Оно чрезвычайно меня тронуло, от души Вас благодарю. Но немного меня и встревожило, ― почему Вы пишете: «Если нам и не придется более встретиться»?! Пожалуйста, не сердитесь на меня, что почти две недели Вам не писал. Я и чувствовал себя не очень хорошо, и настроение было скверное, которым не хотел «заражать» других. Но, разумеется, у меня в мыслях не было сердиться на Вас, ― за что же? Помилуйте. И никак я не мог также «махнуть на Вас рукой»! Вы давно знаете, какой я Ваш поклонник и как дорожу дружескими отношениями с Вами.

Все-таки почему Вы написали: «Если нам не придется...»? Надеюсь, это никак не значит, что Вы больны? Весной надеюсь увидеть Вас в Париже.

Пожалуйста, кланяйтесь А.Л. Толстой.

Самый сердечный, дружеский привет Вам.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-24.

В.А. Маклаков ― M.A. Алданову, 15 января 1955

15 Янв[аря 1955[1746]]

Дорогой Марк Александрович!

Сегодня получил от Вас сразу два письма. Спасибо. Отвечаю сначала на вопрос, чтобы потом никогда к нему не возвращаться. Именно потому, что я знаю Вашу дружбу, меня удивило Ваше молчание. Вчера на моих именинах я расспрашивал всех, кто мог о Вас знать, ― Кантора, Титова и др. ― здоровы ли Вы? Оба говорили, что Вы благополучны, что же касается до «махания рукой» и слов «если нам не придется увидеться» ― то они просто объясняются дурным моим настроением. Есть много различных и разнообразных причин, о кот. говорить я вообще не люблю; скажу только, что я нисколько не «болен». Но я чувствую, что пружина ослабела, и часы понемногу сами останавливаются, без всякой поломки от падений. Это я наблюдаю и чувствую. Эльяшевич, кот. еще недавно написал и продолжает писать превосходную книгу, сейчас не может и днем выходить на улицу; забывает, как его фамилия и на какой улице он живет. Помните ли Вы Тургеневского «Пегаса»? То, что произошло с собакой, может произойти и с человеком. И против этого нет средств. Правда, я до этого еще не дошел и могу еще допускать, что мы увидимся; но плохо, когда это замечать станут другие, приходится притворяться, а это невесело; и как писал Некрасов:

«Вспоминая пройденный путь,
Совесть песню свою запевает»[1747]

.

Мне короче всего; но не буду больше ни писать, ни особенно говорить об этом.