Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Несмотря на то что новая Фолкспартей объединила под своим крылом в том числе социалистические организации, она по-прежнему отвергала классовую борьбу и настаивала на защите экономических интересов всего еврейства. Фолкисты, особенно в провинции и местечках, стремились дистанцироваться от Бунда, члены которого традиционно с пренебрежением относились к торговцам и ремесленникам, составлявшим основную часть восточноевропейского еврейства. Фолкисты называли свою партию «партией еврейских трудящихся масс», представляющей интересы «всех еврейских трудящихся: рабочих, мелких ремесленников, мелких купцов, крестьян и интеллектуальных тружеников»[785]. За пределами Петрограда эта тактика имела определенный успех. В списке членов партии в Полтаве — средоточии еврейских беженцев — примерно треть членов указали в качестве профессии «торговец»[786]. Кроме них, в фолкисты шли студенты, а также парикмахеры, конторские служащие и бухгалтеры — распространенные еврейские профессии, представители которых в итоге пострадали от пролетарского социализма бундовцев и большевиков[787].

Пожалуй, самый яркий пример попыток фолкистов привлечь широкую аудиторию и создать впечатление еврейской демократии виден на цветном предвыборном плакате (уже обсуждавшемся во введении) к выборам Всероссийского еврейского съезда. Его создал Соломон Юдовин, внучатый племянник Ан-ского. Фотограф в этнографических экспедициях Ан-ского, Юдовин явно позаимствовал для плаката экспедиционные фотографии. Толпа вокруг плаката в небольшом местечке — отличная демонстрация того, что партия выступает за еврейскую солидарность и общинную автономию (хотя на самом деле она слабо была представлена в местечках). С одной стороны, этот образ явно противоречит плакатам и прокламациям, обращенным — не на идише, а на русском — «к еврейской интеллигенции»[788]. С другой, Еврейская народная партия была нацелена на восстановление связи между интеллигенцией и народом, а не на задачу впустить народ в большую политику. Это было особенно характерно для петроградского отделения, которое сознательно ставило целью изъясняться высоким слогом, а не лозунгами «еврейской демократии» и не утверждало, будто представляет «народ». Например, на выборах в петроградскую еврейскую общину Фолкспартей предложила шесть «особых задач петроградской общины», и все они были чисто академическими и культурными: создать еврейскую академию, литературно-научную библиотеку, еврейский музей, еврейский театр и собрание еврейских исторических документов, учредить стипендию для еврейских деятелей искусств[789].

В рядах Еврейской народной партии образца 1917 года оказались и социалисты, и либералы, поэтому она стремилась стать главным посредником между классами и партиями. В ее обращениях и к местечковым ремесленникам, и к петроградским интеллигентам подчеркивалось, что во времена кризиса еврейские партии не должны растрачивать силы на классовый конфликт или партийную борьбу, а должны создавать коалиции и закладывать основы еврейской автономии. Более того, некоторые фолкисты пытались сдержать революционный порыв масс, говоря, что сейчас буржуазная демократия — лучший защитник еврейских интересов и она позволит установить в обществе необходимую демократическую культуру[790]. В октябре 1917 года фолкисты в Петрограде основали газету, посвященную обсуждению и пропаганде еврейского автономизма и программы Еврейской народной партии. Редактором «Дос идише фолксблат» («Еврейский народный листок», идиш) стал Нохем Штиф, а главными авторами были Исроэл Ефройкин и Шмуэл Нигер[791].

В «Дос идише фолксблат», как и в «Еврейском мире» и «Ди идише велт», фолкисты обсуждали идеальное устройство еврейской автономии, институт общины и Всероссийский еврейский съезд[792]. Новая фолкистская газета, пожалуй, лучше всего воплощала демократический популизм партии: Штиф стремился в первую очередь публиковать свои и чужие статьи о еврейской демократии. Штиф настаивал, что фолкисты должны обращаться и к ортодоксальным евреям, потому что пролетарские партии совершенно игнорировали эту группу, а между тем кегилот в местечках функционировали именно как религиозные общины: давали образование, финансировали иешивы, больницы и дома призрения. В итоге, как писал Штиф, религиозные общины исполняли мицвот (в этом контексте — добрые дела), а значит, реализовывали «принципы идишкайта (иудаизма)». Штиф писал, что пролетарские партии, настаивая на чисто светской общине, оставляют без внимания 90 % российского еврейства и сводят на нет идеал еврейского самоуправления[793].