Правда

- И, пожалуйста, дайте знать, кому следует: я не желаю, чтобы мистеру де Словье был причинен какой-либо вред.

Барабантт, обычно весьма искушенный в понимании пожеланий своего господина, на этот раз был в замешательстве.

- Милорд, вы не желаете, чтобы мистеру де Словье был причинен какой-либо вред, или вы не желаете, чтобы мистеру де Словье был причинен какой-либо вред?

- Вы что, подмигнули мне, Барабантт?

- Нет, сэр!

- Барабантт, я искренне верю, что каждый житель Анк-Морпорка имеет право свободно ходить по улицам, не подвергаясь нападениям.

- Боги всемогущие! Правда есть такое право?

- Разумеется.

- Но я думал, что вы категорически против наборных шрифтов, сэр. Вы же говорили, что это сделает печать слишком дешевой, и люди…

- Шиарна-плп! – опять заорал у ворот продавец газет.

- Вы готовы к потрясающему новому столетию, которое ждет нас, Барабантт? Готовы ли вы схватить будущее недрогнувшей рукой?

- Не знаю, милорд. Нужен какой-нибудь особый костюм?

Все остальные квартиранты уже сидели за завтраком, когда Вильям поспешно спустился в столовую. Он торопился, потому что у миссис Секретум[32] были свои Взгляды на людей, опаздывающих к трапезе.

Миссис Секретум, владелица Доходного Дома Миссис Эвкразии Секретум для Респектабельных Работающих Джентльменов, была тем идеалом, к которому неосознанно стремилась Сахарисса. Она была не просто респектабельной, она была Респектабельной; это был ее стиль жизни, религия и хобби одновременно. Она любила респектабельных, Чистых и Приличных людей, причем произносила это так, как будто одно от другого было неотделимо. Она предоставляла респектабельные кровати и готовила дешевые, но респектабельные завтраки для своих респектабельных постояльцев, которые, за исключением Вильяма, были все как на подбор среднего возраста, неженаты и к тому же исключительно благоразумны. Это были в основном ремесленники, работники небольших торговых предприятий, почти все плотного сложения, тщательно побритые, обутые в тяжелые крепкие ботинки и неуклюже-вежливые за столом.

Странно – или, по крайней мере, странно с точки зрения Вильяма на людей вроде миссис Секретум – было то, что она не питала неприязни к гномам и троллям. По крайней мере, к чистым и приличным. Миссис Секретум ценила Приличия превыше видовой принадлежности.

- Тут говорится, что в кабацкой потасовке пострадало пятьдесят шесть человек – сказал мистер Грязнотест[33], который, по праву дольше всех продержавшегося здесь жильца, исполнял за столом функции председателя.

Он купил номер Таймс по пути из пекарни, где руководил ночной сменой.

- Чушь – отрезала миссис Секретум.

- Думаю, имелось в виду "пять или шесть" – предположил Вильям.

- Здесь сказано: пятьдесят шесть – резко возразил мистер Грязнотест – Черным по белому.

- Ну, тогда это должно быть правдой – согласилась миссис Секретум – иначе никто не разрешил бы напечатать такое.

- Я вот думаю: кто все это печатает? – озадачился мистер Наклоне[34], коммивояжер, продававший оптом сапоги и ботинки.

- О, наверняка есть особые люди для этого – высказался мистер Грязнотест.

- Правда? – удивился Вильям.

- О, да. – ответил мистер Грязнотест, принадлежавший к тому типу больших самоуверенных людей, которые мгновенно становятся экспертами в любом вопросе – Они же не могут позволить кому попало писать что в голову взбредет. Это было бы неразумно.

В результате Вильям направился в сарай позади "Ведра" в весьма задумчивом настроении.

Доброгор поднял взгляд от каменного стола, на котором он аккуратно набирал текст театральной афиши.

- Вон там немного денег для тебя – сказал он, кивая в направлении скамьи.

Деньги были в основном медяками. Почти тридцать долларов.

Вильям уставился на них в изумлении.

- Это не может быть правдой – прошептал он.

- Мистер Рон и его друзья несколько раз возвращались за дополнительными тиражами – сказал Доброгор.

- Но… там же были самые обычные истории. – пробормотал Вильям – Ничего особенно важного. Просто… просто новости.

- А, ну что же, люди любят новости – ответил гном – И я подозреваю, что завтра мы продадим в три раза больше, если уполовиним цену.

- Уполовиним цену?

- Людям нравится знать. Просто мысль такая мелькнула – гном снова улыбнулся – В задней комнате вас ждет молодая леди.

В прежние дни, когда это помещение было прачечной, еще в до-лошадиную эру, небольшая часть комнаты была отгорожена дешевой перегородкой высотой по грудь, чтобы выделить место для клерков и специального человека, который объяснял клиентам, куда подевались их носки. Сахарисса очень прямо сидела на табурете, прижимая к себе свою сумочку, а локти к бокам, чтобы запачкаться кА можно меньше.

Она кивнула Вильяму.

Так, зачем он просил ее придти? Ах, да… она была более-менее разумна, вела для дедушки бухгалтерию и, честно говоря, Вильям вообще не много встречал образованных людей. В основном он встречался с такими, для кого перо было сложным механизмом. Если она знала, что такое апостроф, он мог смириться с тем, что она вела себя так, как будто жила в предыдущем столетии.