Правда «Чёрной сотни»

Но и В. Е. Жаботинский почти одновременно, в 1911 году, писал о том же:

«…под каким ужасом воспитывается наша молодежь. Мы уже видели таких, которые помешались на революции, на терроре, на экспроприациях…»

Жаботинский, цит. соч., с. 122

И вообще, иронизирует Жаботинский,

«все, в ком только было достаточно задору, все побежали на шумную площадь творить еврейскими руками русскую историю»

(с. 48)

Конечно, в отличие от И. Я. Гурлянда, он не беспокоился об «исторических устоях Русского государства»; его волновали «устои» еврейства. Но вот весьма выразительное противоречие: В. Е. Жаботинский, решительно возражавший против ― по его определению ― «несоразмерного» участия евреев в Революции, которая не даст им «ничего доброго», не считается антисемитом, а между тем И. Я. Гурлянд, говоривший о том же самом с точки зрения интересов России в целом (в том числе, конечно, и российских евреев, к коим принадлежал он сам!), клеймится как враг и предатель евреев, как патологический еврей–антисемит. И эта клевета печатается в «Вестнике Еврейского университета в Москве» в 1993 году ― когда, казалось бы, всем уже ясно, чем была Революция, против которой и, в частности, против непомерного еврейского участия в ней (а не против евреев!) боролся И. Я. Гурлянд.

* * *

В связи с этим стоит отметить один по–своему замечательный «вывод», к которому ― по всей вероятности, не вполне осознанно ― пришел современный историк Владлен Сироткин (о нем уже шла речь выше), опубликовавший не так давно две «разоблачительные» статьи о «черносотенцах». Он клеймил их за «антисемитизм», но в какой–то момент словно бы «прозрел» и написал следующее:

«Для идеологов черносотенства (тогда, как и сейчас) «евреи» ― категория не национальная, а политическая»

Сироткин В. Г. Вехи отечественной истории. М., 1991, с. 52

Тем самым В. Сироткин, по сути дела, полностью снял с «черносотенцев» обвинение в антисемитизме, то есть именно в национальной ненависти, хотя едва ли он ставил перед собой такую цель. Тем не менее Сироткин здесь же привел одно достаточно весомое «доказательство», сообщив, что

«при «Союзе русского народа» открыли филиал для тех самых гонимых евреев»,

и даже

«власти зарегистрировали в Одессе устав общества евреев, молящихся Богу (разумеется, своему Богу. ― В.К.)за Царя»

(с. 50).

Это были, очевидно, люди, которые понимали или хотя бы предчувствовали, что революционный катаклизм не даст им счастья, ― чего никак не понимали, например, в конечном счете уничтоженные созданным ими же строем Г. Е. Зиновьев или Л. Б. Каменев. В. Сироткин с явным одобрением писал об уже знакомом читателю моей книги А. Я. Аврехе, который до самой своей кончины в декабре 1988 года превозносил Революцию и проклинал «черносотенцев»:

«…историк Арон Яковлевич Аврех (которого я лично знал), не считавший себя ни евреем, ни русским, а только марксистом–интернационалистом…»

Существо этого типа людей точно и глубоко рас крыл выдающийся мыслитель Л. П. Карсавин (1882― 1952, умер в ГУЛАГе), чьи труды, слава Богу, публикуются теперь в России. Владлену Сироткину ― как и другим нынешним обличителям «черносотенства» ― следовало бы внимательно изучить и прочно усвоить основные положения написанной еще в 1927 году ― как бы к десятилетию победы Революции ― работы Л. П. Карсавина «Россия и евреи».

Он начал ее характернейшим замечанием:

«До вольно затруднительно упомянуть в заглавии о евреях и не встретиться с обвинением в антисемитизме…»

^{Карсавин Л. П. Россия и евреи. В кн.: Тайна Израиля. «Еврейский вопрос» в русской религиозной мысли конца XIX — первой половины XX века. СПб, 1993, с. 407}

И, конечно, он «встретился» с таким обвинением, хотя в работе четко проведено разграничение трех слоев (или, как определяет сам Л. П. Карсавин, «типов») еврейства:

«Мы различаем… религиозно–национальное и религиозно–культурное еврейство… евреев, совершенно ассимилированных тою либо иною национальною культурою… и евреев, интернационалистов по существу и революционеров по природе. Вот об этом последнем типе евреев мы до сих пор и говорили… признание того, что он существует, описание отличительных его черт, даже оценка его с точки зрения религиозных и культурных ценностей являются не антисемитизмом, а научно–философскими познавательными процессами. Научное познание не может быть запрещаемо и опорочиваемо на том основании, что приходит к выводам, для нервозных особ неприятным»

(с. 414).

Далее Л. П. Карсавин говорит, что исследуемый им «тип» ― это