Правда и Небыль

Роман Гусин — а это был он — молча кивнул и вслед за поднявшимся со стула Разумовским направился к лестнице. Незнакомка в фойе всё веселилась.

Зайдя в номер, гость открыл футляр, достал свёрнутый в трубку холст и передал его Разумовскому. Тот, стараясь не выдать волнения, дрожащими руками развернул полотно. Внутри картины трубкой была свёрнута фотография. Марк разложил обе вещи на кровати и начал пристально осматривать, попеременно переводя взгляд с одного объекта на другой.

— Всё путём, старичок, — начал торопить его партнёр. — Фирма веников не вяжет. У нас не базар, всё по чесноку, без наколки.

Марку пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторваться от созерцания украденных экспонатов.

— Да, всё хорошо, — подтвердил он.

Ему не терпелось остаться одному, и надо было распрощаться с гостем.

— Я тут кой-чё накнокал, — развязно начал гундеть Гусин. — Картинки эти, на секундочку, застрахованы на три миллиона баксов, между прочим. Смекаешь, к чему я?

Брови Разумовского полезли вверх. У этого жулика хватает ещё наглости пытаться запустить свою шаловливую ручонку к нему в кошелёк?

— Ты не понял, Роман, — сказал он как можно спокойнее. — Вещь стоит не столько, сколько указано в ценнике, а за сколько её можно продать. Ни ты, ни я эти картины продать не сможем не только за три миллиона, но даже за сотню долларов. Если попытаемся, то тут же окажемся сам знаешь где. Значит, для нас они не стоят ничего.

— Как ничего? — картинно удивился Гусин.

— Ничего. Если ты не забыл, эти вещи всего лишь средство для достижения нашей общей цели. И цель у нас одна — Юрьев. Точнее, его место. Ты ведь хочешь попасть на его место?

— А зачем мы тогда весь огород городили? — вопросом на вопрос ответил Гусин. — Ну ладно, если эти вещи ничего не стоят, подари мне картинку на память. Пусть у меня повисит покеда. Приятно, знаешь ли, когда на стеночке тряпка за три лимона.

— Мы так не договаривались, — твёрдо сказал Разумовский. — Картина и фотография будут возвращены банку. Когда Юрьев выполнит наше требование, разумеется. Он должен уйти. Тогда я получу контракт на обслуживание Порта-Группы. А ты — пост председателя правления. Тебе всё ещё нравится пост председателя правления?

Гусин картинно развёл руками.

— Да лана, старичок, — начал он. — Это я так, шутканул слегонца. Чё ты прям как не родной…

В дверь постучали. Разумовский встревоженно посмотрел на Гусина, но тот, в свою очередь, испуганно застыл. Марк набросил покрывало на картину и фотографию и жестом попросил гостя открыть.

На пороге стояла красавица из фойе. Гусин расплылся в улыбке:

— Мадам! Чем обязаны?

Брюнетка защебетала по-английски — Разумовский не расслышал что именно. Он двинулся было в сторону коридора, чтобы выпроводить незваную гостью, но она уже входила в номер в сопровождении Романа.

— Сударыня, извините, возможно, вы ошиблись номером… — начал Разумовский.

— О, мсье! — перебила барышня. — Вы не можете отказать даме!

Разумовский не успел возразить: вслед за женщиной в номер ввалились трое крепких мужчин, один из которых сидел напротив Марка в фойе. В мозгу заверещал сигнал тревоги, но было поздно. Гусин попытался выскользнуть, но был мгновенно усажен в кресло.

— Господин Разумовский? — на сносном английском, не лишённом лёгкого славянского акцента, спросил широкоплечий блондин в сером костюме.

Марк сглотнул комок и кивнул.

— КГБ Республики Беларусь, майор Линкевич. — В руках блондина мелькнула и пропала красная книжица. — Вы обвиняетесь в контрабанде краденых предметов искусства.

Разумовский был типичным европейским бизнесменом. Он умел вести дела и улаживать проблемы, находить оптимальные варианты и обходить острые углы. Но сейчас его буквально парализовало от ужаса. «КГБ, диктатор Лукашенко, белорусские тюрьмы», — мелькнуло в сознании.

Во рту пересохло.

— Я не имею к этому отношения, — прохрипел Разумовский. — Этот человек принёс что-то в мой номер, но это не моё!

— Э, ты чего! — подскочил Гусин, но его тут же вернули в кресло. — Слышь, майор, он тут пытается…

— «Слышь» будешь мамке своей говорить, — оборвал его белорус.

— Извините, господин майор, — забормотал Гусин. — Я привёз всё по его просьбе. Он — заказчик! Я только привёз!

— Этого — в соседний номер, — скомандовал майор. — Быстрый допрос. А вот с господином Разумовским мы поговорим отдельно. Как поступим? Поедем к нам в гости? Или решим всё здесь?

Один из мужчин под локоть вывел Гусина из номера.

Разумовский облизнул пересохшие губы.

— Что вы хотите? — пролепетал он.

— Хочу всё знать, — пожал плечами майор. — Передача у нас была такая. Всё значит всё. Что, где, когда, почему, как. И главное — зачем. Вы ведь не коллекционер. И вдруг крадёте произведения искусства. Из музея. Ай-яй-яй. Шалунишка. Нехорошо. Зачем вы это сделали?

Слово «украли» Разумовского неожиданно задело.

— Я не вор, — сказал он твёрдо, смотря майору в глаза. — Я не собирался ничего присваивать.

— Эту песню ты следователю петь будешь, — сделался жёстким майор.