Правда и Небыль

Но только в том случае, если он уверен, что имеет право.

— Или обязан, — добавил Зверобоев.

Маркиш кинул на него очень выразительный взгляд и кивнул:

— Да, или так. И я мог бы то же самое сказать о Разумовском. Он производил впечатление человека, на столе которого можно забыть свой кошелёк. И он сам бы его вернул. Мне очень трудно поверить в то, что он вор или скупщик краденого. Если бы не эти факты.

— Факты — неприятная вещь, — заметил Зверобоев. — Особенно когда они противоречат нашим убеждениям. Впрочем, кто знает? Возможно, он считает эти вещи своими?

— По какому праву? — вскинулся Юрьев.

— Скоро мы выясним, — сказал полковник. — Сейчас в Минске работают мои лучшие люди.

— И мои тоже, — добавил Маркиш.

15:00. Гусин. Разумовский

Минск. Вулща Зянона Пильняка, 42.

Атэлъ «Veresk»

Марк Разумовский сидел в фойе затрапезной гостиницы на окраине Минска. Рядом со стойкой регистрации имелся небольшой бар, и персонал именовал это помещение претенциозно — «лобби». Марк торчал в этой дыре уже несколько часов и выпил, наверное, десяток чашек кофе.

Этот средней руки отель вдалеке от центра города Разумовский выбрал с тем, чтобы не привлекать к себе внимания: и одежда, и манера держаться выдавали в нём иностранца. Через холл гостиницы за это время прошло не больше десятка человек, что тоже играло на руку Марку, потому что дело, которое привело его сюда, не терпело шума.

С полчаса назад в фойе появился ещё один человек — мужчина лет тридцати в деловом костюме, с короткой стрижкой. Он уселся в кресло напротив, скользнул по Марку ленивым взглядом, взял газету с журнального столика и принялся её изучать.

Чтобы не буравить взглядом человека, Марк тоже взял газету. Попытался читать, но ничего не понял. Разумовский хорошо знал русский. В его семье родной язык боготворили — такова была воля прабабки. Но в этой газете текст был какой-то странный. Буквы знакомые, слова вроде бы тоже. Но при этом написаны так, будто их писал первоклассник, специально делая грубые ошибки. Марк не смог продраться сквозь них и просто прикрылся газетой, делая вид, что читает, изредка поглядывая на сидящего напротив.

Вскоре в холл вошла высокая, красивая женщина. На ней была куртка канареечного цвета. На ногах у дамы были туфли с зелёными носами.

Разумовский отметил, что ножки у женщины были ох как хороши. Обычно, когда Марк видел такие ноги, он не спешил поднимать глаза. Вот и сейчас он скромно уставился в пол, наблюдая за разыгрывающейся сценой.

Мужчина вскочил. Обменялся быстрыми поцелуями с незнакомкой. Брюнетка уселась в соседнее кресло, наклонилась к своему спутнику. Парочка принялась что-то вполголоса оживлённо обсуждать, не обращая внимания на посторонних.

Разумовский успокоился, стараясь не смотреть на точёные колени брюнетки. Она всё-таки поймала его взгляд. Посмотрела так, будто родители у неё уехали на дачу. Понимающе улыбнулась и поправила бюстгальтер. Видимо, незнакомка знала золотое правило девушки: когда нечего сказать — улыбнись и поправь лифчик. Марк поспешно отвёл глаза. В конце концов, он тут не для того, чтобы любоваться местными красотками. Хотя белоруски оказались изумительно красивы — даже на французский вкус. Впрочем, какой уж там вкус? Он попытался вспомнить, когда он последний раз видел на парижской улице красивую женщину. Кажется, в прошлом году… и она оказалась украинкой.

О нет, конечно, красивые француженки не вымерли, думал он. Просто они превратились в дорогой товар. Чересчур дорогой, если быть честным. То ли дело итальянки! Но у них были другие недостатки — много шума и ранняя старость. Были, конечно, и настоящие аристократки из старых семей. Но опять же — эти жили в своём закрытом мире, куда Марк был не вхож.

Ничего, ещё не вечер. Если всё получится, он решит и этот вопрос. Когда захочет. В последнее время Разумовский всё чаще замечал за собой, что Европа его раздражает. Если раздобыть хорошие средства, то почему бы какое-то время не пожить в азиатской стране? Например, в Гонконге: там можно неплохо устроиться. Другая жизнь, другие люди. А потом… может быть, Америка?

Звонкий смех брюнетки вывел Марка из задумчивости. Мужчина положил руку ей на колено, женщина хлопнула его ладонью. Мужчина тоже засмеялся, но руку убрал. Марк уже подумывал уйти в номер, не желая быть свидетелем лёгких шалостей парочки.

Но тут в фойе появился человек, которого ждал Разумовский. В руке он держал тубус, в каких студенты носят чертежи. Видимо, избавился от громоздких рам и, не мудрствуя лукаво, свернул экспонаты трубочкой. Это, конечно, варварство, но Марку было уже всё равно.

Человек быстро осмотрелся и подошёл к Разумовскому. Марк знал о привычке русских пожимать руки при встрече, но ему не хотелось прикасаться к проходимцу. К счастью, вошедший даже не протянул руки.

— Здравствуйте, Роман, — поздоровался иностранец. — Рад вас видеть. Вижу, вы привезли то, что обещали. Давайте пройдем в более спокойное место. Я тут остановился, и мы можем поговорить у меня в номере.