Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

Мы благополучно перебрались через реку. Когда все устроились в селе, отец пришел ко мне и произнес всего одно слово: «Спасибо!» – но я никогда не забуду, с каким выражением лица он пожал мне руку. Это одно из счастливейших воспоминаний моей жизни.

На следующий день я посадил Даниловых и сестру со всем багажом в поезд на Новороссийск, куда направлялся и кадетский корпус отца. После этого я отпустил телеги, попрощался с отцом и отправился назад в пароконном экипаже своего бывшего командира из 2-й Донской батареи; экипаж я вернул ему, как и следовало.

Мы возвращались перед самым Рождеством, в ясный морозный день. На западе садилось солнце, и на фоне красноватого неба видны были белые вспышки шрапнельных взрывов; все указывало на то, что наши части снова отошли.

Я вернулся в штаб Донской армии за три дня до окончания своего «отпуска по болезни»; оставшиеся дни я провел в постели в купе нашего спального вагона.

Вскоре после этого барон Майдель вновь выехал на фронт с инспекцией. Сначала мы двигались с отрядом, который предпринял неудачную попытку отбить Новочеркасск внезапной предрассветной атакой. Затем несколько дней проверяли бронепоезда на линии Батайск – Азов, проложенной по левому берегу Дона до самого его устья. Ростов, расположенный на правом берегу напротив Батайска, был оставлен нашими войсками 26 декабря 1919 г. ⁄ 8 января 1920 г.

Один эпизод этой инспекционной поездки до сих пор стоит у меня в памяти. Однажды в туманный день мы выехали из Батайска в легком бронепоезде и остановились в степи на небольшом полустанке. Мы вышли из поезда, чтобы осмотреть 6-дюймовую морскую пушку французского производства «Кане», установленную на большой железнодорожной платформе. Командовал ею казачий урядник, прежде бывший в отставке, а до того, как оказалось, служивший под началом моего отца на Гвардейской батарее. С ним были двое его сыновей. Я немного приотстал, болтая с ними возле платформы, а генерал Майдель с командиром орудия двинулись назад к легкому бронепоезду, до которого было несколько сотен метров.

Неожиданно раздалось громкое «ура», и из тумана с шашками наголо вылетели около двух десятков красных всадников. Быстрый взгляд на генерала, и я увидел, что он быстрее любого спринтера-чемпиона несется к бронепоезду, который, к счастью, был уже совсем рядом. Я попытался сделать то же самое, но в противоположном направлении, поскольку 6-дюймовое орудие было ко мне ближе, – и еле успел. Когда дружеские руки помогали мне забраться на платформу, один из красных кавалеристов был уже совсем близко; он разрубил бы мне ногу, если бы кто-то на платформе не сразил его метким выстрелом из револьвера.

После этого локомотив с орудийной платформой медленно двинулся прочь, а легкий бронепоезд, куда благополучно успел забраться генерал, поспешил в противоположном направлении. Пулеметы бронепоезда строчили вовсю – на платформе же пулеметов не было.

Атаковавшая нас группа красных оказалась всего лишь одной из авангардных разведывательных партий большого отряда красной кавалерии, которая неожиданно переправилась через Дон по льду. Как раз в это время порывы ветра разогнали туман, и перед нами открылось захватывающее зрелище. Со стороны реки от группы из четырех или пяти домов, где они, очевидно, ночевали, примерно сто пехотинцев образовали линию и встречали огнем волны красной кавалерии, которые накатывались на них одна за другой. Это был офицерский отряд знаменитой Дроздовской дивизии Добровольческой армии. В центре располагались две полевые пушки с пулеметами по бокам, а по обе стороны от них буквально плечом к плечу неподвижно стояло по шеренге пехотинцев. Внешне все было очень похоже на парад.

Спереди на них резвой рысью по неглубокому снегу последовательно, с интервалом около 100 футов, налетали около пяти цепочек красной кавалерии; расстояние между всадниками в цепочке составляло около 20 футов. Когда передняя линия всадников была всего в паре сотен футов от отряда дроздовцев, те открыли огонь. Они стреляли залпами с плеча; грохот залпов и буханье полевых орудий перекрывали непрерывное тарахтение пулеметов. Понадобилось меньше минуты, чтобы выкосить весь центр атакующей лавы красных; остальные в полном беспорядке отступили обратно за Дон.

Некоторые бронепоезда на линии Батайск – Азов принадлежали Добровольческой армии и продолжали получать боеприпасы непосредственно от нее; однако в реальности все бронепоезда на этом участке фронта были подчинены командованию Донской армии и потому подлежали инспекции генерала Майделя. В ходе той поездки барон с удивлением обнаружил, что поезда Добровольческой армии получали больше снарядов на каждое орудие, чем выделяла та же интендантская служба Добровольческой армии бронепоездам Донской армии. В связи с этим барон Майдель начал подозревать, что интенданты не показывают ему реальные цифры количества боеприпасов, полученных от британцев для всей Южной России. Исходя из этого, он направил меня в Новороссийск с заданием попытаться неофициальным образом проверить эти данные в порту.