Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

Примерно в это же время пришли вести о самоубийстве атамана Каледина (29 января /11 февраля 1918 г.). Ужасным ударом для него стало массовое дезертирство в регулярных фронтовых казачьих частях – ни одна часть не согласилась сражаться с красными под его началом, хотя именно для этого, собственно, он и был избрал атаманом. Молодые добровольцы, отозвавшиеся на его призыв, несли тяжелейшие потери, и в целом ситуация стала казаться совершенно безнадежной; боевой дух атамана был сломлен – и старый солдат выстрелил себе в сердце.

Его сменил на посту донского атамана генерал Назаров. Одним из первых его действий стало производство в очередное звание всех офицеров, кто в тот момент реально сражался с красными, – так я стал хорунжим, или вторым лейтенантом.

В качестве еще одного демонстративного шага атаман Назаров вызвал в Новочеркасское офицерское собрание большое количество «кабинетных» офицеров, пересидевших войну на всевозможных административных должностях. Он построил офицеров в колонну и под конвоем отправил на железнодорожную станцию, где их погрузили в вагоны и доставили прямо на «фронт» – им не позволили даже зайти домой.

Так я получил в свой орудийный расчет, взамен погибшего замкового, полковника-снабженца среднего возраста, который ни разу в жизни не бывал под огнем. Как и другие подобные офицеры, он оказался скорее обузой, чем приобретением, в чем я и убедился в следующем бою.

Город Ростов, находившийся к юго-западу от нас, по-прежнему удерживали добровольцы генерала Корнилова, хотя сам он вынужден был отойти к Персияновке, первой станции к северу от Новочеркасска. Чтобы остановить или хотя бы замедлить продвижение красных, был издан приказ о контратаке. Осуществить ее предлагалось силами пешей сотни партизан полковника Семилетова при нашей артиллерийской поддержке.

Наши составы подошли на прямую видимость к селу у следующей станции; кажется, это была Каменоломня. Село удерживали красные.

Наша пехота выгрузилась из составов, развернулась и двинулась по глубокому снегу впереди нас тремя или четырьмя линиями атаки по обе стороны железнодорожных путей. Вскоре после этого в порядках пехоты начали взлетать вверх фонтаны снега и замерзшей земли от взрывов бризантных снарядов красных. Судя по размеру фонтанов, стреляли по крайней мере 4,8-дюймовые, а возможно, даже 6-дюймовые гаубицы.

Внезапно мы увидели вспышки их выстрелов. У красных хватило наглости вести огонь с «открытой» позиции. Возможно, к этому их вынудило отсутствие полевых телефонов. Так или иначе, но я ясно видел в свой оптический прицел две их стоящие бок о бок гаубицы, ведущие непрерывный огонь по нашей пехоте.

По какой-то причине, которую я уже не помню, наше второе орудие в тот день не могло стрелять. Были и еще две проблемы. Во-первых, у нас закончились бризантные снаряды и осталась только противопехотная шрапнель, свинцовые шарики-пули которой не могли пробить защитные стальные щиты гаубиц; во-вторых, вражеские орудия располагались на некотором расстоянии влево от железной дороги, и это заметно ухудшало нашу скорострельность из-за примитивности станков, на которых были установлены наши орудия. Их сошники, которые в обычных обстоятельствах вдавливались в землю и передавали ей после выстрела энергию отдачи, на платформе упирались в деревянную шпалу, уложенную поперек и прикрепленную к настилу. До тех пор пока мы стреляли строго вперед, все работало нормально, но если нам нужно было стрелять под углом вбок, то стальной сошник лафета опирался на шпалу только одним краем. При выстреле возникала пара сил – то есть вращающий момент вокруг вертикальной оси; колеса орудия соскальзывали вбок, и после каждого выстрела нужно было заново настраивать прицел.

Капитан Коньков оценивал дальность стрельбы и необходимую задержку взрывателя: дальность 110, трубка (взрыватель) 110[60]. Этот первый выстрел дал недолет, зато после второго выстрела (дальность 120, трубка 120) силуэты обеих гаубиц ясно проступили на фоне взрыва. Снаряд взорвался позади них, но в неприятной близости, и красные сразу же перенесли огонь с нашей пехоты на нас. Коньков убавил вилку наполовину: «дальность 115, трубка 115». Недолет. «Дальность 118, трубка 118» – опять недолет. Коньков чуть прибавил задержку взрывателя – «дальность 118, трубка 119» – и тем самым заставил шрапнель взорваться почти на уровне земли совсем близко к щитам гаубиц. Еще один недолет, но следующим, пятым выстрелом ему удалось накрыть батарею. «Беглый огонь!» – что было силы закричал капитан.