Правда о Салли Джонс

Как бы я хотела рассказать Ане и синьору Фидардо, что уезжаю! Но времени не было. Они все узнают от сеньора Баптишты. А Ана наверняка придумает, как объяснить Старшому, почему я больше не прихожу на пригорок перед тюрьмой слушать его игру. Они будут волноваться, но ничего не поделаешь. Наконец-то мне представился шанс разыскать Альфонса Морру, и другого такого шанса, возможно, не будет.

Глава 30 «Сонг оф Лимерик»

За несколько часов до рассвета я оставила «Пеликану» и безлюдными переулками быстро спустилась к реке. Встретившиеся мне случайные ночные гуляки были либо слишком уставшие, либо слишком пьяные и не обратили на меня никакого внимания.

На причалах в порту было безлюдно. Изредка в темноте вскрикивали чайки, глухо гудели вспомогательные двигатели кораблей. Пахло сточными водами и углем.

Сразу бросалось в глаза, что «Сонг оф Лимерик» – старое судно, которое эксплуатировали долго и безжалостно. Оно стояло готовое к отправке, из трубы рвались клубы черного дыма.

На палубе не было ни души. Я ступила на сходни, и тут с крыла капитанского мостика выглянул человек в белой фуражке.

– Салли Джонс? – крикнул он, и я махнула рукой в знак приветствия.

Мужчина спустился и встретил меня возле трапа, ведущего наверх, к капитанскому мостику. Это был на редкость некрасивый человек со взлохмаченной бородой и неприятной улыбкой. Желтые от табака зубы как будто цеплялись друг за друга, чтобы не выпасть.

– Звать меня Андерсон, – представился он. – Капитан Андерсон. Милости прошу на борт. Welcome aboard. А теперь пошли в рубку, я внесу тебя в судовой журнал. Там еще кое-кто хочет на тебя посмотреть.

Я пошла за капитаном Андерсоном. Кто это, интересно, хочет на меня посмотреть? Может, меня кто-то знает из команды? Или Ана и синьор Фидардо пришли попрощаться? Неужели сеньор Баптишта рассказал им, что я уезжаю?..

Едва я ступила в слабо освещенную рулевую рубку, как меня обступили полицейские, схватили за руки и ударили спереди по ногам. Я упала навзничь. Один из полицейских прижал меня к полу, а другой надел наручники и связал ноги толстой стальной проволокой. Все это произошло очень быстро.

Я повернула голову и увидела, что в другом конце рубки кто-то стоит, облокотившись на штурманский столик.

Это был комиссар Гарретта.

– Ну что, – сказал он, и его тонкие губы растянулись в улыбке. – Охота окончена. Должен признать, тебе чуть было не удалось сбежать. Мне повезло – кое-кто на этом корабле захотел подзаработать и клюнул на мое объявление.

Лежа на полу, я краем глаза видела, как капитан Андерсон ухмыльнулся и зачерпнул большую порцию жевательного табака из табакерки. Потом уселся в шкиперское кресло, сунул табак под губу и начал невозмутимо вытряхивать пепел из кукурузной трубки.

– Уходим, – сказал Гарретта, подав знак констеблям вытащить меня на палубу. – У нас еще куча дел, прежде чем можно будет лечь спать с чистой совестью. Сперва к ветеринару – получить справку, что обезьяна больна, а потом усыпим ее и выкинем труп. Времени в обрез. Доброй ночи, капитан, спасибо за помощь.

Андерсон вяло приставил два пальца к козырьку.

Что было потом, я точно не помню. У меня случилась паника, я металась из стороны в сторону. Полицейские изо всех сил пытались меня удержать. Кажется, я извернулась и укусила одного из них за ногу. Так или иначе, он громко закричал и выпустил меня, и я ударилась головой об пол.

– Как все непросто, однако, – раздался хитрый голос капитана Андерсона. – Не хотите облегчить себе жизнь, комиссар?

Гарретта смерил его равнодушным взглядом.

– Если вы все равно собрались убить обезьяну, можете оставить ее здесь, – продолжил Андерсон, и в глазах его блеснула алчность. – За пятьдесят эскудо я выкину ее за борт, как только мы выйдем в открытое море.

Гарретта ненадолго задумался, с отвращением глядя на уродливого моряка.

– Хм, – проговорил он. – Пятьдесят эскудо – небольшие деньги за полночи работы. Но где гарантия, что вы действительно ее утопите?

Капитан Андерсон широко улыбнулся. По зубам стекал табак.

– На кой она мне сдалась?

Гарретта улыбнулся в ответ.

– И правда, – согласился он, доставая из бумажника деньги. – Теперь это ваша работа. Только прежде чем топить ее, отойдите подальше от берега. Чтобы тело не всплыло на пляже в Кашкайше. Это было бы неприятно.

Позвали двух матросов – помочь полицейским снести меня в трюм. Кто-то натянул мне на голову мешок, чтобы я никого не покусала. Потом несколько пар сильных рук подняли меня. Напрасно я пыталась сопротивляться – мои ноги и руки были словно зажаты в тиски. Сквозь мешковину до меня доносились натужные голоса и стук каблуков по стальной палубе.