Правда о Салли Джонс

В конце концов меня швырнули на что-то жесткое и холодное. Потом я услышала грохот и скрип задраиваемой двери. Я лежала неподвижно и слушала. Когда я поняла, что осталась одна, я попыталась выдернуть руки из наручников. Ничего не вышло. Охваченная ужасом и отчаянием, я ползала по полу, сама толком не зная, чем мне это поможет. В конце концов я сдалась и, обессиленная, так и осталась лежать. Я слышала крики матросов – наверху отдавали швартовы. Двигатель начал вращать гребной вал, и старая стальная посудина тяжело задрожала.

Не знаю, сколько я так пролежала, но в конце концов до меня донесся звук приближающихся шагов и приглушенные голоса. Дверь раздраили. Через несколько секунд я почувствовала, что рядом со мной кто-то стоит. Сзади под веревку, которой был примотан мешок на моей голове, просунули какой-то предмет. Было похоже на нож.

Резким движением веревку перерезали. Сняли с головы мешок. Я моргала, глядя на свет керосиновой лампы. Сверху на меня смотрел капитан Андерсон. Рядом с ним стоял мужчина в замызганном комбинезоне механика. Я уперлась ступнями в пол, отползла назад и оскалилась, готовая сражаться за свою жизнь.

– Ну ты, полегче, – сказал Андерсон и перевернул ящик, чтобы сесть. – Полиция на берегу. Мы отчалили. Опасность миновала.

Я была так взвинчена, что едва понимала, что он говорит.

Капитан Андерсон кивком указал на мужчину в комбинезоне.

– Это Джеофф Джеррард, – сказал он. – Вам целый месяц работать вместе. Пусть у него сложится о тебе хорошее впечатление.

Мужчина, которого звали Джеофф Джеррард, добродушно кивнул. Вокруг глаз у него были морщинки от смеха. Он достал из-за пояса ножовку и опустился на колени рядом со мной.

– Только не шевелись, дружок, – сказал он. – Чтобы я тебя не поранил.

И начал распиливать наручники на моем запястье.

~

Вскоре я стояла на правом крыле капитанского мостика и полной грудью вдыхала свежий морской ветер. Напряжение медленно отпускало, хотя меня все еще слегка мутило. Дверь рубки открылась, и на палубу вышел капитан Андерсон с кружкой горячего молока в руках.

– Плеснуть немного рома? Нервишки успокоить.

Я помотала головой.

– Allright, как скажешь, – добродушно отозвался капитан Андерсон и протянул мне кружку.

Он прислонился к перилам и начал набивать черным табаком свою кукурузную трубку. Я посмотрела на него. С виду он и вправду был очень неприятный. Но внешность бывает обманчива. Капитан Андерсон только что обвел вокруг пальца комиссара Гарретту. И спас мне жизнь.

– Я рад, что взял тебя на борт, Салли Джонс, – сказал он. – Ты ведь, кажется, ходила с Генри Коскелой? Со Старшим, как его называют, да? И я тоже. Только давно это было. Отличный был малый этот Коскела. Хороший моряк. Кстати, о тебе тоже так говорят. Я слыхал, ты первоклассный механик.

Андерсон чиркнул спичкой. Потом хитро подмигнул и добавил:

– А хороших механиков за борт не бросают, ведь так? Только вот тупице-комиссару этого не понять. А кстати, чем ты ему так насолила?

Капитан Андерсон, похоже, не ждал, что я ему отвечу. Он поднес спичку к трубке, несколько раз затянулся и вернулся на мостик. В воздухе повис резкий запах дешевого табака. Его довольно быстро унесло ветром, но некоторое время я еще чувствовала его в носу.

Я пила теплое молоко маленькими глотками, мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не пролить. Дрожь в руках никак не унималась. Позади оставались миллионы огней Лиссабона, сиявших в ночи.

Впереди лежала Атлантика.

И долгий путь в Индию.

Часть вторая

Глава 31 Зазубрина на лезвии

Я стояла у капитанского мостика и смотрела, как огни суши один за другим исчезают вдали. Наконец побережье Португалии совсем скрылось из виду. Тут и там в темноте вспыхивали белые проблески, когда волна надламывалась шипящей пеной. Но в остальном повсюду, куда ни глянь, было лишь черное море.

«Сонг оф Лимерик» несла меня к цели. Назад пути не было.

Из рубки высунулся капитан Андерсон со своей вонючей трубкой в зубах.

– Десять минут до полуночи, – сказал он. – Пора менять вахтенных. Ты готова заступить в машинное отделение?

Меня все еще мутило после встречи с комиссаром Гарреттой, но руки больше не дрожали. Я кивнула.

– Загляни в кают-компанию для кочегаров, – добавил Андерсон, прежде чем закрыть дверь. – Думаю, кок оставил ночной паек.

На больших судах экипаж обычно работает в две смены. Когда одна смена трудится, вторая отдыхает. Вахтенные сменяют друг друга каждые четыре часа. Так было и на «Сонг оф Лимерик». В мою смену в машинном отделении должно было работать четыре человека. Второй механик Джеофф Джеррард, два кочегара и я, моторист.

Механик – главный человек в машинном отделении, а моторист – так сказать, помощник. Кочегары должны подбрасывать в топку уголь, чтобы поддерживать пламя. Это тяжелая и грязная работа. Жара в кочегарке невыносимая, воздух черный от угольной пыли. Работа моториста более сносная, но требует знаний о двигателях и механике.

Я была рада, что капитан Андерсон взял меня мотористом, а не кочегаром. Теперь я должна была доказать, что этого заслуживаю.