Правда о Салли Джонс

Товарищей по вахте я нашла в кают-компании для кочегаров – узком помещении с заляпанным столом посередине и деревянными лавками, прикрученными вдоль стен. Здесь ели и в свободное время играли в карты те, кто работал в машинном отделении. Над столом в такт движению судна раскачивалась керосиновая лампа с пожелтевшим стеклом, тускло освещая тесное пространство. Я села. Джеофф налил картофельной похлебки в эмалированную миску и протянул мне.

Кочегары равнодушно взглянули на меня. Один из них – большой и широкоплечий, с взъерошенными белобрысыми волосами и веснушками на измазанном сажей лице – ковырял ногти огромным складным ножом. Второй кочегар был постарше и более жилистый. У него были черные усы подковой, из уголка рта торчала глиняная трубка. Джеофф представил меня. Белобрысого звали Падди О’Коннор, жилистого – Джонни Дойл. Оба были ирландцы, из Дублина.

– А это Салли Джонс, – весело сказал Джеофф и похлопал меня по плечу. – Знаменитая Салли Джонс! Механик с «Хадсон Квин»! Слыхали о ней? Сегодня она заступает на вахту вместе с нами. Какая честь, а?

Падди О’Коннор коротко кивнул мне в знак приветствия. Джонни Дойл вытащил трубку изо рта и добродушно улыбнулся из-под усов.

– Добро пожаловать на борт, – сказал он. – Скажи мне, ты шимпанзе или горилла?

Падди закатил глаза, с громким щелчком закрыл нож и встал.

– Ты тупица, Джонни, – сказал он. – Обезьяны не могут отвечать на вопросы. Они не умеют говорить! Увидимся в кочегарке.

Падди открыл дверь и исчез в темноте. Когда дверь захлопнулась, Джонни слегка склонился вперед и посмотрел мне в глаза.

– И все же мне кажется, что говорить ты умеешь. Правда ведь, умеешь?

Я покачала головой.

Джонни снова улыбнулся. Между коричневыми зубами зияли щели.

– Это не страшно, дружище, – подмигнув, сказал он. – Джеофф у нас болтает за двоих, так что мало не покажется.

Джонни Дойл оказался прав. В мою первую вахту на «Сонг оф Лимерик» Джеофф болтал и шутил без остановки. Пожалуй, я никогда еще не встречала такого веселого и разговорчивого человека. При этом все время на меня поглядывал. Хотел, видно, убедиться, что я не отлыниваю. Это нормально. Ведь я была в их команде новичком.

На «Сонг оф Лимерик» стоял английский двигатель тройного расширения пара фирмы «Вигам Ричардсон и К». Это распространенная модель, и я была хорошо с ней знакома. Я знала, где находятся ниппели, в которые заливать масло, и как проверить, не перегрелись ли подшипники.

Джеофф был мной доволен. Во всяком случае, он не уставал повторять это всем любопытным членам экипажа, которые до четырех утра, когда закончилась смена, приходили в машинное отделение на меня посмотреть. «Добро пожаловать на борт», – говорили они и дружески хлопали меня по голове или по плечу. Некоторые даже жали мне руку.

На душе у меня сразу полегчало. Я была рада, что отправилась в путь. И тошнота наконец прошла.

~

Утром мы обогнули мыс Сан-Висенте и вошли в Кадисский залив. Море было спокойное, светило солнце. Но насладиться хорошей погодой мне не удалось. Механик второй смены, мистер Буллворт, засадил меня за работу в мою свободную смену.

– Ковать умеешь? – спросил он.

Я кивнула.

– У нас с монолитными ключами туго. Ты когда-нибудь такие ковала?

Я умею ковать монолитные ключи. Их используют для того, чтобы затягивать и раскручивать болты и гайки. Это самый важный инструмент механика. Все монолитные ключи на «Хадсон Квин» мы со Старшим смастерили сами.

– Отлично, – сказал мистер Буллворт. – В кочегарке есть наковальня, молоток и печь. Куски железа найдешь в каморке у механиков. Можешь приступать.

Когда день подошел к концу, я очень устала. Я люблю ковать, но это тяжелая работа. К тому же я не спала почти двое суток. Поскольку все койки в кубрике для кочегаров были заняты, меня поселили в каморку механиков. Это был маленький закуток с верстаком, примыкавший к машинному отделению. Свободного места там хватало только на то, чтобы прицепить подвесную койку.

Я легла после вечерней вахты и сразу уснула. Не знаю, сколько я успела проспать, прежде чем это случилось. Помню только, мне приснилось, будто я падаю. Потом я проснулась оттого, что сильно ударилась головой.

Несколько секунд я не могла сообразить, где нахожусь и что произошло. Дверь была приоткрыта, из машинного отделения проникала узкая полоска света. Я лежала на жестком стальном полу, который на судне называют сланями. Подо мной – моя койка. Она упала. И я вместе с ней. Как такое возможно?

Я осторожно встала. Из затылка сочилась кровь, спина болела. Койка была привязана за крюк прямо у двери. Присмотревшись, я увидела, что узел остался на крюке. Порвалась сама веревка.

Я поднесла концы к свету. И ледяной холод пробежал у меня по спине. Это был срез – аккуратный и чистый. Кто-то рассек веревку ножом. Очень острым ножом.

Связав концы, я подвесила койку и снова легла. Но уснуть мне больше не удалось. Затылок трещал, мысли беспокойно вертелись в голове и никак не давали покоя.

К тому же я не могла ни на секунду расслабиться – ведь тот, кто перерезал веревку, мог вернуться.

~