Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Думаю, что позволительно внести в подобное примечание к труду человека, прочно связанного с описываемыми им событиями, личную нотку. Помню, как прочел в газете первый рассказ полковника Грейси о том, что он пережил; меня поразила особая атмосфера его рассказа, атмосфера истинного благородства, рыцарства — никакие другие слова не способны адекватно передать впечатление от его истории, порожденной тяжелыми воспоминаниями. Такое же воздействие, как на меня, его рассказ оказал на всех, кто его читал. Я не встречал ни одного человека, который не признал бы, что сквозь написанные слова светит духовность и утонченность — духовность не противопоставленная, но целиком соответствующая явной мужественности автора. Поэтому, когда я познакомился с полковником Грейси, меня особо интересовал его характер; мне казалось, что человек с тихим голосом, сидевший по левую руку от меня, спускался в самый настоящий ад и восстал из мертвых — по крайней мере, из моря мертвых — в мир, который уже никогда не будет для него прежним. Я часто заглядывал ему в глаза и видел в них то, что лишь однажды или дважды встречал в глазах живых людей, — опыт смерти, принятие смерти и неизгладимое впечатление о смерти. И хотя полковник вел себя как человек, привыкший к приключениям и не боящийся больших и малых превратностей судьбы, думаю, он сознавал некоторую свою изоляцию, новую отстраненность от обычной, повседневной жизни. Он оказался так близок к концу всех мечтаний, перед ним так быстро промелькнула вся его жизнь, что ему трудно было вернуться к прежней жизни и воссоздать психический мир, в котором подробности снова претендовали на былую важность.

Полковник Грейси прожил менее восьми месяцев после гибели «Титаника». Жизнь несправедлива; он столько пережил и уцелел в такой катастрофе — и вскоре после того расстался с жизнью. Но он никогда не жаловался. Свойственную ему веру в Провидение не стоит списывать на перенесенные лично им страдания. Он так же храбро сражался за жизнь, как прежде, когда тонул «Титаник», помогал спасать других. Поняв, что конец близок, он принял его сдержанно, хотя с грустью предвидел его.

Его не покидали мысли о трагедии, с которой навсегда будет связано его имя. Написание книги подразумевало обширную личную переписку и постоянное возобновление мучительных воспоминаний. Он не пытался избежать напряжения; оно сопровождало возложенный им на себя труд. Он был убежден, что дело, которым он занимается, совершенно необходимо и им нельзя пренебречь. Он исполнял одновременно общественный и личный долг. Он посвятил свою жизнь такому служению и служил просто и искренне. И вот он завершил свой труд, прожил жизнь и ушел в свет за пределами тьмы. Его страна потеряла поистине отважного джентльмена. Мир приобрел еще одну легенду о храбрых деяниях.

Чарльз Герберт Лайтоллер «Титаник»

Гибель «Титаника»

После службы первым помощником на «Океанике» меня перевели на трагической памяти «Титаник» в качестве первого помощника капитана. Три очень довольных парня — Мэрдок, назначенный старшим помощником, ваш покорный слуга и Дэви Блэр, второй помощник, — сели на ночной пароход в Белфаст, где корабль готовился к выходу в рейс. Немного позже прибыл капитан Э.Дж. Смит, коммодор компании. Капитан Смит, или И-Джей, как его называли знакомые, был известной личностью среди моряков. Высокий, пышноусый, широкоплечий, с первого взгляда он казался типичным капитаном крупного лайнера. Можно было подумать, что он грубоват, но добродушен и обладает зычным голосом. На самом деле голос у него был приятный и спокойный, и он неизменно улыбался. Он редко повышал голос в разговоре, хотя нельзя сказать, что он никогда не был резок. Более того, мне часто доводилось слышать, как от его громкого приказа вздрагивают подчиненные. Все его любили; любой офицер мечтал служить под его началом. Я прослужил с ним на почтовых судах — с перерывами — много лет, главным образом на «Маджестике», и многому научился, наблюдая за тем, как он на полной скорости ведет судно в лабиринте узких каналов на подступах к Нью-Йорку. Особый прилив гордости вызывал у нас один особенно сложный участок, известный как Юго-Западная отмель. И-Джей обходил его, точно определяя расстояния; а ведь там местами было лишь несколько футов от носа и кормы до берега.

Некоторое время до назначения на «Титаник» И-Джей командовал «Олимпиком» — после того как лайнер спустили на воду. Мэрдок также пришел с «Олимпика», а мы с Блэром ранее служили на «Океанике».