Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Я стоял одной ногой в шлюпке, потому что в том месте нелегко было переносить женщин через высокие леера. Когда мы подготовились к спуску, ко мне подошел старший помощник. Увидев, что я стою в шлюпке и рядом нет других моряков, он сказал:

— Лайтоллер, отправляйся с ней.

К счастью, мне хватило здравого смысла ответить:

— И речи быть не может.

Я выскочил на палубу. Я вовсе не собирался становиться мучеником, нет; я просто повиновался порыву, за что после много раз возблагодарил свои счастливые звезды. Я воспользовался своим шансом и пошел ко дну вместе со многими моими товарищами, поэтому позже мне не пришлось выслушивать ни от кого упреков и грубостей.

Когда ту шлюпку спускали, в нее с нижней палубы запрыгнули два пассажира-мужчины. Это, насколько мне известно, единственный случай, когда мужчины оказались в шлюпке по левому борту. Я их не виню, шлюпка была заполнена не до конца по той простой причине, что нам не удалось набрать достаточно женщин, а медлить было нельзя — вода уже заливала их ноги на палубе А, поэтому они прыгнули в шлюпку и спаслись. Желаю им удачи.

Мы еще с одним матросом начали спускать оставшуюся шлюпку Энгельгардта с крыши офицерских кают. Мы резали и рвали найтовы, обойдя шлюпку с внутренней стороны и готовясь вместе переваливать ее через ограждение и бросать на шлюпочную палубу. Матрос, работавший со мной, крикнул:

— Все готово, сэр!

Я узнал голос Хеммингса, которому давно приказал отправляться в другой шлюпке, но он вернулся, чтобы поправить канаты. Это вместо него я отправил майора Пьючена.

— Хеммингс, это вы?

— Да, сэр!

— Почему вы не сели в шлюпку? — спросил я.

— У нас еще куча времени, сэр! — весело ответил он. Очевидно, он все время из преданности держался рядом со мной, хотя в темноте я его не узнавал. Крепкий малый. Позже он съехал вниз по талям, отплыл от корабля и был спасен.

Времени нам хватило только на то, чтобы приподнять шлюпку и бросить ее в воду, которая уже поднялась выше уровня шлюпочной палубы. Мы надеялись, что несколько человек сумеют взобраться на нее и отплыть от «Титаника». Увидев, что все шлюпки отвалили от левого борта, мы с Хеммингсом побежали на правый борт, чтобы посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать там. Но все шлюпки с того борта уже ушли, хотя на палубе еще стояли толпы людей.

Тогда дифферент на нос заметно увеличился — вероятно, сломалась переборка — и огромная волна захлестнула стальной мостик и палубу под нами, смывая людей в воду. Те, кто сразу не скрылся под водой, инстинктивно хватались за всевозможные части палубы и ограждения, которые еще торчали над водой. Кто-то пытался пробраться на корму — она значительно поднялась над водой после того, как нос опустился под воду. Некоторые самые крепкие прыгали в воду с крыши офицерских кают, где в тот миг находились мы с Хеммингсом. Страшное зрелище открылось нам сверху. Мы видели, как люди отчаянно цепляются за накренившуюся палубу, но не имели возможности даже протянуть им руку помощи!

Я прекрасно понимал, как опасно поддаваться инстинкту самосохранения и пробираться на корму. Стараясь как можно дольше не погружаться в воду, люди лишь продлевали свои мучения. Во многих случаях они лишали себя последнего шанса спастись; на корме собралась целая толпа. Я отчетливо понял, как опасно находиться в толпе, состоящей из нескольких сот человек. Совсем скоро им предстояло бороться за жизнь в ледяной воде. Оставалось сделать только одно, и я решил поскорее со всем покончить. Подойдя к краю мостика, я прыгнул в воду. Вода была обжигающей, словно в тело вонзилась тысяча ножей; на несколько мгновений я полностью утратил самообладание, что неудивительно, так как я был весь в испарине, хотя температура воды составляла 28 градусов по Фаренгейту, или 4 градуса ниже точки замерзания.

Впереди меня над водой виднелось «воронье гнездо», или площадка впередсмотрящего; в обычное время она находилась бы в 100 футах над водой. Какое-то время я плыл к ней, но недолго. Вскоре я опомнился и понял, как опасно искать спасения в чем-то связанном с кораблем. Я взял правее и постарался по возможности дальше отплыть от корабля.

Какое-то время я гадал, почему мне так трудно держать голову над водой. Время от времени я уходил под воду, пока до меня не дошло, что меня тянет ко дну большой револьвер Уэбли, который по-прежнему находился у меня в кармане. Вскоре я достал его и швырнул на дно.

Вода заливала кочегарки, попадая туда через решетки воздуховодов за мостиком и через отверстия вокруг передней трубы.

На шлюпочной палубе, над нашими каютами, в передней части первой трубы находились огромная прямоугольная шахта воздуховода и вентилятор; отверстие шахты составляло около 20 на 15 футов. Его закрывала проволочная решетка, не дававшая мусору попадать внутрь. Эта шахта вела напрямую в кочегарку № 3; ее высота составляла почти 100 футов; она доходила до днища корабля.