Правда о твоей матери (СИ)

Лёва съезжает в общежитие в середине сентября; и мы с Эвелинкой остаёмся вдвоём. Я зацеловываю свою молчаливую умницу, с трепетом наблюдая, что её так же тянет к книжкам, как Юлию… к книжкам, мать их, - а не к игрушкам и не к другим деткам, вот те раз, не так ли у нас начинала свой кривой жизненный путь Апраксина? Я тревожусь – но успокаиваю себя, что тревожиться не о чем: дочка развивается по возрасту, где-то даже опережает. У неё стремительно пополняется словарный запас, в два года она уже может объясняться и на русском, и на английском, что довольно неплохо для билингвов, которые начинают складывать слова в предложения в среднем чуть позже нормы.

К трём годам в садике им провели несколько уроков испанского – и дочку увлекло. Я ревностно оберегал её от интереса к французскому – надо мне, чтобы она, едва успев подрасти, усвистала к матери в Сорбонну, так её и разэдак? За два с половиной года, что мы живём в Штатах, Юля ни разу не удосужилась к нам приехать, хотя я постоянно звал. Но и её понимал: она просто не представляет, как показываться на глаза детям, которые стали для неё, по сути, чужими людьми. Лёва ездить к матери на каникулы отказывался наотрез, избегал общения; да Юлия и не настаивала. Сам я по-прежнему рвался к ней – и душой, и телом, и презирал себя за это; но Юлия не давала своего адреса и не разрешала приезжать. Меня ранила мысль, что, возможно, у неё кто-то появился – человек, который, в отличие от меня, сумел склонить её изменить взгляды на любовь, брак и семью; но очень скоро о фантазиях и ревности мне пришлось забыть – потому что с дочерью начались серьёзные проблемы.

Глава 17. Даниил. Наследие Юлии: история о вилке.

С трёх лет Эва начала заниматься танцами; ей очень нравится, и учителя наперебой хвалят – девочка артистична, надо обязательно развиваться в этом направлении. Как-то в крупном торговом центре к нам подошёл агент известной сети школ театрального искусства для детей и молодёжи: не хотите к нам на кастинг вашу красавицу? Я отказался: считаю, Эве для этого ещё рановато.

На четырёхлетие Эва просит только одного – завести кота. Да… Лёва вообще считал, что первое, что необходимо сделать, переехав в Лос-Анджелес, - это завести кошку. Будто без животного в доме хлопот мало… Тогда мне удалось как-то переключить Лёвины мысли с кота на новую школу, а там уже – новые знакомства, не до кота… И вот, пожалуйста, - опять мы к этой теме вернулись.

Тем не менее Эве я уже пообещал: конечно, без кота ведь мы никак не обойдёмся, - вот сама его и выберешь.

Она выбрала обычного тщедушного серенького котёнка на птичьем рынке; только более пушистого, чем я бы предпочёл, имея в виду перспективу шерсти в доме. Малыш копошился с другими, менее пушистыми братьями и сёстрами возле взволнованной матери, и сразу запал Эве в сердце.

Котёнок испуганно верещал всю дорогу, что мы везли его домой; но глядя на сияющее личико дочери, которая счастливо держала малыша у груди, я радовался, что главный подарок ко дню рождения удался.

- Мы же его от мамы забрали, - обеспокоенно спросила дочка. – Он не переживает, не скучает?

- Нет, что ты. Он уже достаточно взрослый – ему больше месяца, таких котят начинают раздавать, кошка готова с ними расстаться, - успокоил я. Эва вполголоса произнесла, вгоняя меня в ступор – даром что сидел за рулём:

- Интересно, а мама кошка по нему будет скучать? А моя мама, которая уехала, - она скучает? Она была готова расстаться? Должна же она когда-то приехать? Пускай приедет на день рождения, а, папа?

Я в который раз напоминаю, что приехать на день рождения мама никак не может, потому что очень далеко. С Юлей мы не общаемся уже два года: номер она сменила, новый мне сообщить не удосужилась, и я черпаю информацию об Апраксиной только с её страницы на сайте Университета Сорбонны. Ну, жива – и ладно, как она сама любит говорить. Видимо, и в самом деле начала другую жизнь без нас… пусть будет, наконец, счастлива, - уговаривал я себя с тяжёлым сердцем.

Вскоре после дня рождения у Эвы, которой пошёл пятый год, почему-то стартовал энурез. Я никак не мог понять, в чём причина; раньше ничего подобного с ней не случалось. Врач не нашёл отклонений – только сказал, что, возможно, поспособствовал какой-то стресс. Тем не менее, эпизоды несколько раз повторились. Я спросил у дочки, всё ли в порядке в детском саду, - и, получив утвердительный ответ, успокоился, надеясь, что всё в скором времени разрешится само собой.

Напрасно.

Через несколько дней после Эвиного дня рождения мне позвонила воспитательница и попросила приехать в детский сад при первой возможности. Я, благо работа была уже почти закончена, отпросился и рванул к ним; дочь встретила меня во всегдашнем уравновешенном состоянии, чего нельзя было сказать о воспитательнице.

- Того мальчика увезли на скорой, - испуганно поведала женщина.

- Какого мальчика?