Правила игры в человека

Телефон тренькнул: пришел ответ от продавца. «Стойте на площади, я выйду и вас встречу». Так. Ну ладно, вернулся к тому фонарю перед вокзалом, под которым уже курил, снова уселся на раму. Ну, мало ли. Отсюда стела не загораживала никаких букв, а вот если отойти подальше, забавно читать по-разному надпись «Город-герой». Кто-то легко коснулся его плеча сзади, а он-то надеялся, что сейчас кто-нибудь сконденсируется прямо там, где карта поставила красную кнопку.

Обернулся. Перед ним стоял человек неопределенного возраста определённо хипповой субкультуры: непальская куртка, шаровары-афгани, запредельно дорогие ниндзя-сапоги с пальцем, сам о таких мечтал, но жаба как душила, так и душит. Они же вдвое дороже того монитора. Чувака украшала аккуратно подстриженная борода и совсем не подстриженные и даже, кажется, нечесанные волосы, тёмные с проседью. И яркие голубые глаза. Он настолько выбивался из картины Невского, что Ёксель так и застыл в полоборота с открытым ртом: что-то было не так, но вот что?

– Это же ты за монитором? – Ёксель растерянно кивнул, – а, ну отлично, пошли. Вел лучше здесь привяжи, вон стоянка.

Ёксель послушно откатил велосипед к стоянке, пристегнул, человек спокойно ждал, потом почему-то осмотрел Ёкселя с головы до ног, кивнул и сообщил:

– А теперь закрой глаза.

Ёксель хихикнул. Слышать такое от незнакомого мужика было смешно. Но послушно закрыл, сжав в карманах кошелёк и телефон.

– А теперь закрой глаза еще раз.

Глаза Ёкселя и так были довольно-таки закрыты, не до черноты, не зажмурены, но перед ними уже мелькали в оранжевой тьме синие точки. Как дальше-то закрывать? Это как у Пратчетта, только наоборот? Открой глаза и открой их еще раз? Игра была дурацкая, но Ёксель знал за собой эту особенность: любитель игр в нём всегда был сильнее голоса здравого смысла. Так что он зажмурился до упора, до черной черноты, и еще для верности прижал глазные яблоки пальцами, как делал в детстве, чтобы увидеть синие точки и тайную структуру вселенной.

– Вот молодец. А теперь надо шагнуть вперёд.

Ёксель шагнул не очень уверенно, ему казалось, что закрывал он глаза, стоя на самом поребрике у проезжей части, и правильно: земли впереди не оказалось, или она была даже глубже, чем он рассчитывал. Но его ухватили за локти большие руки и поставили на поверхность, и голос велел:

– Ну вот, можешь разжмуриваться.

Ёксель осторожно открыл глаза. Перед ним был дом, нормальный питерский доходный дом с козырьком над крыльцом, с держателем для флага в виде дракончика и с круглым эркером. Продавец монитора махнул рукой, мол, иди за мной, сообщил: этаж третий. Поднялись на третий этаж, вошли в квартиру, тоже совершенно обычную с виду, и ради чего было разводить все эти церемонии с закрыванием глаз?

– Вот монитор, проверим? – предложил хозяин, раскрыл ноутбук, подключил монитор к ноутбуку и защелкал мышью. Монитор послушно продемонстрировал свой логотип, но показывать изображение с ноутбука почему-то отказывался. Хозяин крякнул, ногой подкатил кресло, дубовое, на колёсиках, уселся и зарылся в настройки; Ёксель же, заскучав, выглянул в окно.

Из окна круглого эркера была видна площадь, смутно напоминавшая площадь Восстания, но какая-то другая. Во-первых, там были кусты. Во-вторых, кажется, стела висела в воздухе вверх ногами, как большой восклицательный знак. Ёксель поморгал, потом прищурился, пытаясь навестись на резкость. Не может быть. Резкость не наводилась, всё-таки, далековато, а привычки к очкам нет.

– Ну ты там, это, – посоветовал хозяин, – не отвлекайся. Лучше сюда смотри, а то вдруг что не так, а ты меня потом не найдёшь.

Ёксель посмотрел на монитор. Да всё в порядке с монитором, очень чёткая картинка, и здоровенный какой, раньше Ёксель за такими не работал, и, раз уж оно всё разом посыпалось, почему бы и не проапгрейдить всё целиком.

– Да отличный монитор, – прочесав глазами картинку, резюмировал Ёксель, – беру.

– Надеюсь, у тебя наличные, – утвердительно сказал хозяин, Ёксель кивнул и выложил заблаговременно вынутую из банкомата красную бумажку. Хозяин вынул из-под стола огромную коробку и аккуратно уложил в нее монитор, отдельно ногу и подставку, сетевой и соединительный шнуры. Он так быстро и ловко укладывал это всё в мягкую плёнку, что Ёксель почему-то подумал, что этими пальцами было бы неплохо играть музыку.

– Ну вот, – хозяин вручил Ёкселю огромную коробку, – я уж не знаю, как ты это повезёшь на велосипеде, но, надеюсь, довезёшь. Художник, да? – Ёксель кивнул, – Я рад. Ну пошли, провожу тебя к черному ходу, там ты сам выйдешь.