Правила социологического метода

Лаланд: В общем, налицо два значения слова «понимание», одно историческое, другое социологическое. Для историка понять – значит представить себе события с точки зрения психологической мотивации; модель понимания находится внутри нас в настоящее время. Для социолога, с другой стороны, понимать – значит воспринимать мир через отдельные случаи, которые могут быть сведены к закону или хотя бы к уже установленному общему типу. Эти два взгляда противоположны друг другу, причем их явное противоречие объясняется лишь тем, что они обозначаются одним и тем же словом, если к ним не добавляются прочие гипотезы.

Дюркгейм: Говоря коротко, мы не принимаем как таковые причины, которые указываются нам самими агентами. Если свидетели не обманывают, причины можно обнаружить при непосредственном изучении фактов; если свидетельства ложны, то такое неточное толкование уже является фактом, требующим объяснения.

Лаланд: Мне кажется, что Сеньобос и Дюркгейм достигли согласия, поскольку они оба признают, что индивидуумов нельзя рассматривать изолированно, до или вне общества, и что нельзя даже постулировать существование индивидуумов, не постулируя одновременно наличие общества.

Дюркгейм: Давайте остановимся на этой иллюзии и скажем, что Сеньобос, как и я, признает, что общество меняет людей.

Сеньобос: Согласен, но только при условии, что общество понимается исключительно как совокупность индивидуумов.

Дюркгейм: Если вы предпочитаете такую формулировку, давайте скажем, что составленное целое меняет каждый из элементов, которые нужно собрать вместе.

Сеньобос: Я допускаю эту тавтологию.

Дискуссия о политэкономии и социологии (1908)

Из журнала Bulletin de la societe d’economie politique, 4 апреля 1908 г.

Лимузен[199] [заявляет, что] политическая экономия занимает особое место среди совокупности социальных наук. Это единственная из указанных наук, которая в настоящее время является систематизированной, единственная, у которой имеется достаточный запас наблюдений, позволяющий выводить законы. Именно политическая экономия должна служить фокусом и до некоторой степени средоточием прочих социологических наук. Даже сейчас некоторые ее законы можно рассматривать как регулирующие типы отношений, не связанные с экономической выгодой. Например, разделение труда и специализацию функций разве нельзя обнаружить в изучении брака, в изучении семьи и даже в изучении религий? В чем различие между священниками и их паствой, не считая разделения труда и специализации функций? То же самое верно применительно к другим социологическим наукам. А иные экономические законы, применимые везде, – это закон спроса и предложения и закон капитала.

Лимузен уверяет, что не может закончить это краткое изложение социологии, не сказав несколько слов об Огюсте Конте, который считается основателем данной науки. Но Огюст Конт ее не создавал, ведь социология пока не существует. Рискуя вызвать скандал, Лимузен утверждает, что Огюст Конт не был ученым в том смысле, в каком так называют человека, который разбирается в явлениях природы. Он осуждал метафизику, но сам был исключительным метафизиком, того же разряда, что и мистики, – и продемонстрировал это, создав новую религию, ключевым догматом которой был символ «Девы-Матери»[200]. Огюст Конт не был социологом, хотя и оказался изобретателем этого неверно составленного слова. Он был социалистом, а его «социократия» – вовсе не объективно выстроенная система, характеризующая состояния нынешних или прошлых обществ, но утопия в стиле Сен-Симона, Фурье, Пьера Леру, Кабе, Ле Пле[201] и пр. Лимузен не оспаривает того, что он [Конт] сделал несколько интересных замечаний с целью подкрепить свою теорию. В частности, имеется его основная теория, именуемая позитивизмом; но, удостойся Конт чести ее сформулировать, можно было бы отметить, что она витала в воздухе с конца восемнадцатого столетия – со времен Лавуазье[202]. Если бы не Огюст Конт, теорию сформулировал бы кто-то другой, поскольку она, что называется, назрела. Прочие социалисты той же эпохи также совершали открытия: речь, к примеру, о Фурье, Сен-Симоне и Пьере Леру. Доказательством отсутствия у Огюста Конта научного мышления служит то своеобразное суждение, которое Конт выносил по поводу политической экономии. Он категорически не понимал последнюю. Что касается социологии, точнее будет говорить, что он ее не создавал, потому что социологии как науки еще не существует; мы ее умопостигаем, но не знаем на практике, и нам лишь предстоит создать эту науку.