Правила социологического метода

Впрочем, можно предположить, что политическая экономия все-таки способна вернуть себе первенство. Человеческие мнения возникают среди социальных групп и частично зависят от природы и характера этих групп. Мы знаем, что мнения расходятся – как между сплоченными группами населения, так и между рассредоточенными, между городом и деревней, между большими и малыми городами и т. д. Идеи меняются в зависимости от плотности общества, будь оно многочисленным или редким, в зависимости от того, насколько широки и быстры его коммуникации и транспортные сети. Но очевидно, что экономические факторы оказывают сильное влияние на способ распределения населения, его плотность, форму, которую принимают человеческие поселения, и, следовательно, на то, как эти факторы нередко воздействуют на мнения сообществ. Докладчик указывает, что влияние будет прежде всего косвенным, но ясно, что экономические факты воздействуют на моральные представления.

Виллей[203] изначально не собирался участвовать в этой дискуссии. Но, как он заявил, будучи одновременно экономистом и юристом, он в этой двойной роли был несколько шокирован некоторыми прозвучавшими утверждениями.

Дюркгейм начал со слов, что закон подвержен общественному мнению, что политическая экономия и ценность – тоже плоды общественного мнения, что, например, среди иудеев свинина практически не ценится. Виллей предположил, что Дюркгейм немного запутался. Мнение оказывает неоспоримое влияние на концепцию закона и налагаемые им санкции, однако оно не устанавливает сам закон. Мнение чрезвычайно сильно сказывается на рыночных условиях, которые определяют стоимость товара, но оно не устанавливает стоимость, ибо последняя подчиняется строгим законам природы.

Мнение действительно имеет большое влияние на концепцию закона, и, например, никто не будет спорить с тем, что отдельные институты порой признавались соответствующими закону, хотя сами откровенно его нарушали (достаточно вспомнить рабство). Мнение воздействует на карательную сторону закона; то или иное действие, в прошлом запрещенное, ныне становится разрешенным, и наоборот. Так происходит потому, что социальные потребности не остаются неизменными. Однако заключать отсюда, что закон есть вопрос мнения, значит попросту отрицать закон, превращать его в умозрение, в нечто преходящее, в причудливое измышление, тем самым, по сути, обрекая общества на участь покорного следования приказам рулевого, вознесенного к кормилу власти прихотью судьбы.

Опять-таки, общественное мнение действительно во многом определяет рыночные условия. Вот почему свинина обесценивается на еврейских территориях, вот почему рыба по пятницам стоит дороже в католических поселениях. Но всегда и всюду действует закон спроса и предложения, целиком и полностью не зависимый от мнения; он регулирует цены на товары и устанавливает всякую ценность.

Что касается поставленного на заседании вопроса (быть может, слегка теоретического), то, по словам выступающего, на этот вопрос возможно ответить следующим образом. Социальные науки суть науки о человеке, живущем в обществе; социальная жизнь, как и всякая иная жизнь, может быть проанализирована по определенным правилам в отношении определенного ее «течения»; это «течение», осуществление всевозможных индивидуальных действий, изучает политическая экономия; правило ограничения индивидуальной деятельности есть предмет юриспруденции, которую выступающий отождествляет с моралью, поскольку закон есть не что иное, как мораль в ее применении к общественным отношениям; таким образом, политическая экономия и право видятся двумя основными отраслями социальных наук.

Дюркгейм не может принять точку зрения Виллея. Он прежде всего указывает на то, что речь идет вовсе не о сугубо метафизических вопросах, не о том, существуют ли мораль или идеальный закон, вписанные в человеческую природу и действенные для всех эпох и всех стран. Имеются в виду исключительно закон и мораль в том виде, в каком они существуют в любой момент истории. Ныне абсолютно ясно, что народ никогда не применяет на практике никаких моральных и юридических предписаний, кроме тех, которые общественное сознание, то есть общественное мнение, одобряет как полезные. Если общественное мнение перестает ощущать весомость традиций, тогда традиции исчезают, словно их и не было; они больше не воздействуют на совесть индивидуума, а заповеди более не соблюдаются. Вот и все, о чем рассуждал выступающий [Дюркгейм].