Правила ведения боя. #победитьрак

Забегаю вперед и спрашиваю, правильно ли понимаю, что в любой доклинической медицине, в любом доклиническом опыте участвуют здоровые животные. «Конечно, нет. Сначала мы должны победить рак. А что прикажете побеждать, если животное здорово?» – отвечает Елена Михайловна.

Настаиваю: «Но разве невозможно подобрать животных с идентичными опухолями для какого-то эксперимента?»

Трещалина вздыхает: надо было слушать от начала до конца и не перебивать. Ее желание во всех деталях рассказать о том, как устроена эта экспериментальная часть науки, совершенно понятно. Дело в том, что даже те пытливые обыватели, которые желают постичь алгоритм появления и внедрения новых противоопухолевых (или любых других спасительных) препаратов, редко интересуются тем, что стоит в самом начале пути. Обыкновенная психология пациента: нам не важно знать до мелочей, кто и как подбирал слагаемые этого гениально сошедшегося уравнения, нам важен результат, которым мы смогли бы пользоваться немедленно. И это так похоже на расхожие претензии пациентов (реальных и мнимых): отчего всё так долго, неужели эти ученые не могут быть порасторопнее, быть может, это козни их боссов или даже фармкомпаний. Однако в таком результате, как лекарство от рака, мелочи действительно очень важны.

«Дело в том, что возбудителей опухоли нет. Опухоль возникает не как инфекционный процесс, а в силу некоторой цепочки спонтанных событий, ход и взаимосвязь которых еще до конца не понятна никому в мире, – объясняет Трещалина. – Конечно же, у животных опухоль может возникнуть самостоятельно, без наших дополнительных усилий. Но такие опухоли возникают в разное время, достигают разного размера, количество этих опухолей всегда разное, и времени у исследователей, и особенно у ожидающих пациентов, не хватит, чтобы на них что-либо изучить. Ну, дадите ли вы, Катя, моей лаборатории каких-нибудь 50 лет, если лекарства ждут близкие вам люди? Конечно, нет. И будете правы. Врач идет за пациентом – онкологический больной от него убегает по скорости развития болезни, поэтому мы должны опередить болезнь. И вся доклиническая онкология методически сформирована так, что самые краткосрочные и самые информативные тесты туда включены. Среди краткосрочных тестов опухолевого роста – так называемые прививаемые опухоли. Исходно вы правы, они получены от самопроизвольно возникших опухолей, чаще всего у человека. Забираем операционный материал и консервируем его соответствующим образом. В XXI веке это не проблема, сейчас криоконсервацией занимается вся трансплантология. То же самое и у нас. Законсервированные опухолевые ткани и клетки живут сотнями лет: в атмосфере жидкого азота при температуре минус 190 градусов они могут жить всегда. Но быстро размороженные и пересаженные животному в соответствующем количестве, они его убьют, и убьют так быстро, как определила до этого огромная армия доклинических онкологов, живших в XX веке. Вторая половина XX века – время, подарившее онкологии возможность доклинического изучения, быстрого создания противораковых методов и средств лечения. Потому что количество и разнообразие опухолей, которые прививаются от животного к животному и могут быть сохранены в хранилищах, имеют почти все варианты, характерные для человека. Это не значит, что соответствующий вариант опухоли даст точную рекомендацию по лечению аналогичного варианта рака у человека, но это значит, что сформированный пласт опухолей, их панель, даст возможность спрогнозировать эффект: если на моделях ученые получили эффект определенной высоты, длительности и воспроизводимости, значит, есть все основания ожидать его в клинике. Всё это касается опухолей трансплантируемых, то есть искусственно подсаженных подопытному животному.

Но есть еще опухоли, рост которых спровоцирован различными воздействиями (они называются индуцированными). Вызвать опухоль чем-то полезным нельзя. Она возникает в ответ на жесткое рентгеновское излучение, гамма-излучение или канцерогены. С ними труднее, поскольку количество опухолей, которые появятся при воздействии канцерогенов, невозможно спрогнозировать, и нельзя предсказать срок, в течение которого на каждое отдельное животное следует воздействовать для образования опухоли.

Поэтому из материалов, полученных после изучения огромного количества опухолей, – поясняет Трещалина, – созданы специальные панели. В них есть характеристики по чувствительности ко всем существующим средствам. Эти панели обладают большой прогностической ценностью для клиники: с такой-то степенью вероятности при таких-то условиях применения вы можете выполнить то, что даст вам в конце вот такой результат. Если средство на моделях показало эффективность и мы точно знаем, что в определенной дозе (например, пять раз вводить внутримышечно или внутривенно, ведь на животном можно испытать любой метод введения) эффективность доказана, значит, мы передаем средство в руки токсикологов, которые на здоровых животных выявляют степень безвредности этого вещества. После этого данные совмещаются и оцениваются».