Правила вежливости

И тут же прямо ему в лоб угодил метко брошенный кусочек хлеба.

– Эй! – Картер возмущенно огляделся.

Но единственный признак, по которому можно было бы догадаться, что это сделал Харри, – его чересчур спокойная физиономия и чуть приподнятые в усмешке уголки губ. Я сперва хотела ему подмигнуть, но передумала и просто кинула в него тем же кусочком хлеба. Он, разумеется, изобразил полнейшее изумление. Я тоже состроила подобную мину, и в этот момент официант подал мне сложенный вчетверо листок бумаги. Записка была без подписи и нацарапана весьма небрежно:

«Забыть ли старую любовь и дружбу прежних дней?..»

Поскольку вид у меня наверняка был несколько растерянный, официант указал в сторону бара. Там на высоком табурете сидел крепкий и широкоплечий солдат весьма привлекательной наружности, который несколько невежливо скалил зубы. И в этом отлично подстриженном и ухоженном человеке я лишь с трудом узнала брата Тинкера Грея. Но это был именно он, непоколебимый Хэнк Грей.

Забыть ли старую любовь… и дружбу прежних дней…

Иногда определенно возникает ощущение, что именно к этому жизнь и стремится. В конце концов, сама жизнь подобна вращающейся центрифуге, что каждые несколько лет разбрасывает твоих близких в самых различных направлениях. И когда вращение прекращается, когда нам уже кажется, что можно и дыхание перевести, жизнь обрушивает на нас целый список новых забот. Так что даже если бы нам и захотелось вернуться по своим же следам и попытаться вновь оживить костер старой дружбы, то где, скажите на милость, мы нашли бы на это время?

В тот, 1939-й, год сразу четверо ярких и сильных людей оказали значительное влияние на мою жизнь. Но сегодня было уже 31 декабря 1940 года, и никого из этих людей я уже больше года не видела.

* * *

Дики насильственно, буквально с корнем, вырвали из привычной среды в январе 1939-го.

После очередного новогоднего бала дебютанток мистер Вандервайл наконец почувствовал, что по горло сыт развеселой жизнью своего сына, и под предлогом бурно восстанавливающейся экономики отослал его в Техас. Там Дики предстояло работать на одной из нефтяных вышек, принадлежавших старому другу его отца. Мистер Вандервайл был убежден, что подобная «командировка» произведет на Дики «достаточно сильное впечатление». Впечатление она действительно произвела, но не совсем такое, какого ожидал мистер Вандервайл. У его друга имелась дочь, весьма своенравная, и она буквально прикарманила Дики, приехав домой на пасхальные каникулы и в основном используя его в качестве партнера по танцам. Когда она уезжала в колледж, Дики попытался с ней объясниться, добиться каких-то обещаний, но был решительно отвергнут. Она сказала, что хотя эти несколько недель в его обществе и показались ей очень приятными и веселыми, но в будущем она видит рядом с собой человека более практичного, более приземленного и более честолюбивого – то есть более похожего на ее любимого папочку. И вскоре Дики, к собственному изумлению, обнаружил, что по собственному почину стал работать сверхурочно, а затем еще и заявление в бизнес-школу Гарварда подал.

Он получил диплом в 1941-м, всего за полгода до Перл-Харбора[200], и сразу же записался в армию. Затем он с достоинством служил на тихоокеанском флоте, вернулся домой, женился на той самой девице из Техаса, родил троих детей и стал честно трудиться в Государственном департаменте. В общем спутал все мнения, какие когда-либо о нем существовали.

Ив Росс… ну, Ив просто навсегда ускользнула из моей жизни.

Впервые после ее бегства в Лос-Анджелес я услышала о ней в марте 1939-го, когда Фран снабдила меня вырезкой из некоего желтого журнальчика; помимо текста там была фотография, на которой Оливия де Хэвилленд[201] в ярости проталкивалась сквозь шеренгу фоторепортеров у входа в «Тропикану» на бульваре Сансет. Рука об руку с ней шла некая молодая женщина с хорошей фигурой в платье без рукавов, лицо которой слегка портил большой шрам. Под фотографией красовалась подпись: «Унесенная ветром», а молодая женщина со шрамом именовалась «конфиденткой» де Хэвилленд.

А первого апреля в два часа ночи у меня дома раздался междугородний звонок. Человек на том конце провода, назвавшийся детективом из полицейского управления Лос-Анджелеса, извинился, что ему пришлось потревожить меня в столь поздний час, но у него попросту не было выбора. Оказалось, что полицейские обнаружили на лужайке возле отеля «Беверли-Хиллз» некую молодую женщину без сознания, и у нее в кармане был найден мой номер телефона.

Я просто онемела.

Затем на заднем плане послышался голос Ив.

– Ну что, клюнула?

– Естественно, – сказал детектив (говорил он с явным английским акцентом), – как форель на муху.

– Дай сюда!

– Погоди!

Похоже, эти двое чуть ли не дрались, вырывая друг у друга телефонную трубку.

– С первым апреля! – закричал мужчина.

Но трубку у него Ив все-таки отняла и спросила:

– Ну что, попалась, сестренка?

– Да неужели?

Ив прямо-таки взвыла от смеха.