Правила вежливости

Мой отец никогда не ныл. Не любил. За все девятнадцать лет, что я провела с ним, он почти ничего не рассказывал о том, как служил в русской армии, как они с матерью пытались свести концы с концами, как она однажды просто взяла и ушла, бросив нас. А уж на здоровье свое он и вовсе никогда не жаловался, даже когда оно начало его подводить.

Но однажды вечером, когда конец его был уже совсем близок, а я сидела рядом и все пыталась развлечь его всякими смешными историями об одном придурке, с которым мне приходилось вместе работать, отец вдруг ни с того ни с сего поделился со мной некими размышлениями, которые показались мне настолько non sequitur[95], словно у него уже начался бред. Он говорил о том, что, какие бы препятствия ни встречались ему в жизни, как бы мучительно или безнадежно ни складывались события, он всегда знал, что прорвется, если будет уверен, что утром, которого будет ждать с нетерпением, непременно получит свою чашку кофе. И лишь десятилетия спустя я поняла, что он тогда дал мне некий важный жизненный совет.

Бескомпромиссность в достижении поставленной цели и поиск вечной истины – все это, безусловно, обладает даже определенной сексуальной привлекательностью, особенно для людей молодых, гордых и благородных; но когда человек теряет способность получать удовольствие от обыденных вещей – от сигареты, выкуренной на крылечке, от имбирного печенья, съеденного во время купания в ванне, – он сам, возможно, подвергает себя ненужной опасности. То, что отец тогда пытался мне объяснить, приблизившись к финальной точке своего жизненного пути, означало, что к подобному риску никогда не следует относиться с чрезмерной легкостью. И, напротив, человеку всегда стоит бороться за получение самых простых радостей и удовольствий, защищая их от показной элегантности и избыточной эрудиции, а также от всевозможных великосветских соблазнов.

Когда я вспоминаю о тех годах, то в ретроспективе понимаю, что моей «заветной утренней чашкой кофе» были книги Чарлза Диккенса. Пожалуй, иной раз и впрямь начинает раздражать приверженность Диккенса ко всем этим отверженным, но отважным и умным детям, и их антиподам-злодеям с остроумно подобранными именами. Но я давно пришла к выводу: какими бы грустными ни были сложившиеся обстоятельства, если меня после прочтения очередной главы романа Диккенса, словно мысль о пропущенной остановке метро, осенит внезапное желание читать дальше, то все в моей жизни, скорее всего, будет очень даже неплохо.

Возможно, впрочем, что я слишком часто читала конкретно эту книгу, а может, просто была раздражена тем, что даже Пип в данный момент оказался на пути в Лондон. В общем, не знаю уж, по какой причине, но я, прочитав всего две страницы, закрыла книгу и легла спать.

Глава одиннадцатая Ресторан «La Belle Époque»

В пятницу 24-го без четверти шесть все столы в секретарской были уже пусты. Кроме моего. Я как раз заканчивала печатать в трех экземплярах некий встречный иск и собиралась домой, когда краем глаза заметила Шарлотту Сайкс, приближавшуюся ко мне со стороны туалета. Она уже успела надеть туфли на высоком каблуке и блузку мандаринового цвета, которая совершенно дисгармонировала с ее наилучшими намерениями. Обеими руками она прижимала к себе сумочку. Ну, вот оно, с тоской подумала я.

– Кэтрин, ты что это так поздно работаешь?

С тех пор, как я спасла забытую Шарлоттой в метро папку с документами, она то и дело куда-нибудь меня приглашала: то на ланч в кафешке, то на шаббат с ее семьей, то просто покурить на лестничной площадке. Она даже как-то пригласила меня поплавать в одном из гигантских новых общественных бассейнов, построенных Робертом Мозесом[96], где обитатели внешних «боро» могли сколько угодно бултыхаться, как крабы в кастрюле. До сих пор мне удавалось отвертеться от ее приглашений под каким-нибудь заранее заготовленным предлогом, но я не была уверена, как долго еще смогу продержаться.

– Мы с Рози как раз собирались пойти к Браннигану и немножко выпить.

За спиной Шарлотты торчала Рози, занятая изучением собственных ногтей. Она была тщательно одета, и ее шейка была украшена подвеской типа «ах, я забыла застегнуть верхнюю пуговку на блузке!». В целом вид Рози говорил о том, что если ей не удастся романтическим путем проложить себе путь на вершину Эмпайр-стейт-билдинг, то она готова взобраться туда сама, подобно Кинг-Конгу. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах ее присутствие можно было даже приветствовать: это делало для меня куда более легкой возможность сбежать сразу же после первого стаканчика и под любым вздорным предлогом. А если учесть мой недавний приступ жалости к себе, то, возможно, более внимательный взгляд изнутри на жизнь Шарлотты Сайкс – это как раз то, что доктор прописал.

– Ладно, – сказала я. – Сейчас. Только вещички соберу.

Я встала, накрыла машинку чехлом, взяла в руки сумочку, и тут с тихим, но отчетливо слышным щелчком зажегся свет над моей литерой «Q».