Правила выживания в Джакарте

— Ладно, ладно, — если честно, у него не слишком много сил на то, чтобы залихватски хохмить. — Чего ты на меня орешь? У меня для вас сюрприз.

— Ненавижу сюрпризы, — говорит Салим.

— Этот тебе понравится, — обещает Рид. — Бо, кинь-ка сумку.

— Ты мне ее сказал стеречь, и я стерег, — напрашивается тот на похвалу, подгребая сумку и передавая ее Риду. — Что там?

— Золото скифов? — воскрешает старую шутку Рид. Боргес возмущенно хлопает себя по колену:

— Хрустальные дилдо! Это были хрустальные дилдо!

— Да прекрати, мой вариант претенциознее.

— А мой — смешнее.

— Так, это моя сумка, я и решаю, что внутри, — машет руками Рид, — оставь свои варианты при себе. Короче, Салим, это лучше, чем золото скифов, открываю, смотри внимательно…

Боргес обижается:

— Ты никогда не даешь мне победи… Ни хрена ж себе!

— Эйдан, — вторит ему Салим. — Это что…

— Итак, господа. — Стоя над расстегнутой сумкой, Рид сияет самодовольством и разводит руками. — Поздоровайтесь со скрижалями.

* * *

Когда Николас погружен в работу, он едва тебя слушает, но Кирихара к этому давно привык. В академии с ним невозможно было разговаривать: Николаса натаскивали на Управление стратегической разведки, и это место ему было получить чрезвычайно важно. Технических аналитиков в Службе было много, и, чтобы выделиться, Николасу нужно было быть лучшим.

Работу он в итоге получил. Прежде чем жизнь столкнула их на этой операции, последний раз они виделись полтора года назад — в главном штабе в Вашингтоне, где Николас теперь имел личное место и удостоверение с внушительным «агент Лейн».

При этом всегда искренне Кирихару удивляло, что, несмотря на стремление обойти других в своей сфере, в общении Николас был невероятно тихим и мягким человеком. Это объясняло, почему они ладили: только мягкий человек мог вытерпеть бесконечное ханжество Кирихары.

— Какой же он мутный, — цедит Кирихара, смотря на Арройо сквозь щелку в раздвинутых жалюзи.

Тот курит и разговаривает с кем-то по телефону, упершись бедром в перила второго этажа. Свет фонарей парковки высвечивает его смуглое филиппинское лицо так, что оно кажется почти зловещим.

— Точно, — невпопад отвечает Николас, ссутулившись над столом и бесперебойно стуча клавишами. На этот раз у него в комнате достаточно розеток, чтобы подключить все свои ноутбуки разом, — еще ночью такой роскоши у него не было.

После «ситуации», как ее называло начальство, они сменили три места дислокации. Арройо курил чаще, чем обычно, а Бирч молчала, отдавая им короткие приказания, когда требуется, — что ж, немудрено. Кажется, после расстрела Церкви весь город замер в наэлектризованном ожидании: кто следующий?

Кирихара очень надеялся, что сегодня Бирч справится со своей задачей и следующими будут не они.

«Дафам Тераскита», мотель проамериканского типа, в котором они осели сейчас, находится за пределами Джакарты. Длинное низкое здание буквой П с бордовой черепицей, внутренний двор — парковка. Дешево и сердито, и останавливаются в таких обычно туристы, пережидающие ночь перед путешествием по Яве, — зато из окон отлично просматривается периметр.

Это Кирихаре объясняет Эйс, прежде чем вместе с Бирч уезжает следить за подозрительными перемещениями в Картеле. Николас и Кирихара остаются с Арройо — единственным среди них троих подготовленным полевиком.

— Да с кем он там вообще разговаривает, — бормочет Кирихара, наконец отпуская жалюзи.

— Угу.

Вот-вот. Разве это не подозрительно? С кем можно трепаться, находясь на засекреченной миссии? Со своей бабулей?

— Мне это не нравится…

— Хмм.

Может быть, на самом деле в нем больше говорят раздражение и паранойя, чем реальные подозрения насчет Арройо. Инспектор откровенно его бесил: может быть, ему не привыкать бросать людей на верную смерть, может быть, он делал это так часто, что ему легко сразу взять себя в руки. Но Кирихаре — нет. Кирихара каждую минуту жалеет, что, когда ему позвонили, он согласился на эту самоубийственную затею. Кирихара просто хочет обратно в Майами, понятно?

Мысли, вернувшись в мучительный цикл, начинающийся и заканчивающийся звуками стрельбы в коридоре Хамайма-Тауэр, снова занимают голову, и Кирихара устало опускается на жесткую кровать. В двухместном дешевом номере нет кондиционера, из матрасов торчат пружины, а в светильнике на потолке перегорели две лампочки из пяти. От этого Кирихара еще желчнее, чем мог бы быть, — а когда он нервничает, он и без того сварлив. Добавьте к этому барахлящий смеситель, подозрительного Арройо и — ах да! — то, что три дня назад Кирихара впервые бросил умирать человека.

Николас, в этот момент тянущийся к другому концу стола, чтобы снова нажать на кнопку чайника, оборачивается к нему и неуверенно спрашивает:

— Ты в порядке?

«Я разделаюсь с ними и вернусь за тобой», — говорит голос Эйдана Рида у него в голове. Затем — снова выстрелы.

— Да, — врет Кирихара, с силой массируя глаза под очками. — Ты нашел что-нибудь?