Правила выживания в Джакарте

Садаф встречает их на широком крыльце главного дома. Она размашисто курит, разговаривая с другими Сестричками: широкие жесты, экспрессивное лицо, мундштук-трубка, то и дело расчерчивающий воздух, когда она особенно эмоционально взмахивает рукой. Но первое, по чему Рид узнает ее издалека, — ярко-красные губы, длинные красные ногти и красный многослойный саронг. Все это превращает ее в яркое, хищное пятно среди девчонок в светлых платьях.

— Эйдан Рид! — заполняет улицу ее приветственный крик, когда Боргес и Рид вылезают из машины. — Я уж думала, состарюсь и лягу в гроб скорее, чем снова тебя увижу!

Рид радостно ковыляет в сторону главного дома. После того как окончательно схлынул адреналин, ему приходится закинуться обезболивающим — все тело ломит нестерпимо — и посетить бабку-лекаря. Та обещает, что жить он будет, а хромота пройдет, как только спадут отеки от ушибов, — ничего у него не сломано. Ну, может, только пара трещин в ребрах. И сотрясение. И…

— Выжил только благодаря желанию тебя увидеть, — бессовестно врет Рид. — Вот били меня, били, а я все тебя вспоминал и думал: эх, вот бы еще раз увидеть Госпожу, и ничего в жизни больше не надо…

— Все такой же подлиза, да? — смеется Садаф, и ее смех похож на землетрясение в Гималаях.

Расцеловав Рида в обе щеки — и наверняка оставив красные помадные следы, — она крепко берет его за плечи и обещает:

— Я скажу девочкам открыть лучшие запасы. Сегодня — как в старые добрые!

Сколько он себя помнил, Рид всегда ходил в Раанду исключительно напиться. За свой основной товар Сестрички брали непомерно дорого — слишком дорого, по меркам зарплаты приличного священнослужителя.

Так что да: в Раанду Рид всегда ходил напиться. Даже не напиться — нажраться как свинья, благо с компанией там все было отлично.

Прислужницы главного дома раздвигают перед ними двери — и Садаф, с Ридом с одной стороны и Боргесом с другой, вплывает внутрь. Внутри дома их приветствуют еще две барышни, Рид не берется гадать, кто они по профессии: могли оказаться и охранницами. Обе молоденькие: симпатичная китаянка и очень симпатичная индианка — в зеленых саронгах, с убранными волосами и превосходными манерами. Садаф делает какой-то знак помощницам — те понятливо исчезают, не успевает Рид даже рта открыть, чтобы пофлиртовать, — а потом говорит:

— Вы последние, мальчики. — Она обхватывает наконечник мундштука губами и делает медленную затяжку, заставляя их ждать, пока она выдохнет дым. — Остальные уже наверху. Мне стоит предупреждать, что старый шайтан тоже тут, или вы уже знаете?

Они уже знают: Салим забрал сумку с оттисками и ушел встречать епископа около двух часов назад.

— Ага, мы в курсе. — Боргес пожимает плечами, а потом опасливо добавляет: — А что, он собрался нас отчитывать?

Изнутри главный дом представляет собой богатую двухэтажную хижину с выкрашенным в золотой холлом. Окна закрыты ярко-красными шелковыми драпировками, так что, входя сюда, сразу теряешь ощущение времени, а от запаха благовоний слегка кружится голова. Чтобы попасть в трапезную, нужно подняться по массивной деревянной лестнице, и Рид галантно предлагает Садаф руку. Та, вкладывая пальцы с дьявольскими когтями в его ладонь, смеется:

— Я слышала, как он читал нотации Салиму по телефону. Это вы называете «отчитывать»? Эти двое зануд друг друга стоят.

— Кстати, Госпожа, — Рид продолжает вести ее по ступеням, хотя не отказался бы, чтобы и его косточкам кто-нибудь помог, — ты, конечно, пустила опальных священников в свои владения из большой любви к Богу, но… Если серьезно. Разве Салим не подставил тебя, приведя сюда Церковь?

Боргес смотрит на него устрашающе, но Рид его игнорирует.

— Картель может выйти из себя, если узнает, что ты поддержала нас. Особенно после того, как… Может, вы уже в курсе… — Рид прикладывает ладонь ко рту и шепотом продолжает: — Слышали о Хамайма-Тауэр?

Боргес хохочет: тема явно доставляет ему удовольствие; а кроваво-красные губы Садаф расходятся в улыбке: когда она улыбается, то улыбается вовсю, до десен. Когда она радуется, то до поцелуев. Когда она злится…

— То, что Малыш Диего устроил в центре, — это великолепно. — Она кладет ладонь на плечо Боргеса. — Я выпивала за каждый взрыв. Музыка для ушей. Твои мальчики могут оставаться у нас сколько захотят, Диего, я не возьму с них ни рупии. — Она почти мечтательно вздыхает: — Вид рушащейся башни — лучше, чем все деньги мира.

Она, конечно, лукавит: по части денег и способов их приумножения Садаф была одной из лучших, но Рид прощает ей это преувеличение, тем более что Боргес сияет от похвалы.

— Басир может пойти на принцип, — произносит Рид серьезно. — А ты знаешь, что происходит, когда он идет на принцип… У вас могут возникнуть проблемы, Садаф.