Правила выживания в Джакарте

— Меня внедряли в операцию экстренно. — Он скрещивает руки на груди. — Пришлось с риском подделывать приказы, документы, звонки. С того момента, как со мной связался Гринберг, до того, как я сел на самолет в Вашингтоне, прошло меньше суток. Не то время, за которое готовятся такие диверсии, если вы не в курсе.

Видимо, под конец он перебарщивает с ядом: глаза Эчизена опасно сужаются, а улыбка, наоборот, расширяется. Кирихара сглатывает и отводит взгляд — и тут же натыкается на бесстрастно пьющую чай Нирману. Ее взгляд становится, если Кирихару не обманывает зрение, насмешливым. Что-то из серии «забавно будет посмотреть на твою смерть», вот этот тип насмешки.

— Потом я извернулся и смог сообщить ему о ситуации, — тоном попроще продолжает Кирихара, решив, что не будет выводить из себя единственного союзника в этом городе. — Но это было уже после… после событий в Хамайма-Тауэр, — заканчивает он после заминки, но на Рида не смотрит. — Сначала я думал, что с Церковью покончено, а потом — что меня пристрелят быстрее, чем я успею открыть рот.

— Зачем ты вообще сунулся в башню? — задает Салим тот самый вопрос, который Кирихара не хотел бы слышать. — Ты ведь знал, что оттиски — липа.

На этот раз Кирихара не сдерживается — и сталкивается взглядом с Ридом. Рид, видимо, уже успевает отсмеяться свое на этот счет, поэтому теперь только заинтересованно вскидывает брови, будто бы правду знает, но хочет услышать официальную версию лжи для следствия. У Кирихары этой версии нет. Времени отрепетировать вранье было много, но сам этот вопрос вызывал навязчивую чесотку в той области мозга, что была ответственна за постыдные воспоминания. Остается только кисло улыбнуться Риду — «прости, не сегодня» — и перевести тему:

— Так получилось. И агенты… Я хочу вас заверить: они не дураки. Особенно Бирч и Арройо. Уверен, под конец они начали меня подозревать. А когда вскрылось, что оттиски фальшивые… Мне больше нечего было с ними делать. Рано или поздно они бы поняли, что только у одного человека была возможность их подменить. — Кирихара вздыхает. — У меня.

Эчизен качает головой:

— И все равно. Тебе следовало дать понять Салиму…

Как он себе это представляет?

— С Салимом у меня не было вариантов — «Простите, Эдгар, я заберу вот этого святого отца поболтать. Зачем? Тайна исповеди», — а Рид вообще не значился ни в одной сводке по текущей ситуации в городе. Служба даже не понимала, кто он, а потом выяснилось, что он сбежал с деньгами Церкви. Должен ли я был ему доверять?

Эчизен приподнимает брови, и есть в этом что-то неуловимо хитрое:

— Я ни слова не сказал про Эйдана, молодой человек.

Ах, ну да. Эчизену наверняка неизвестно о том, что его подчиненный лип к Кирихаре, как актиния на панцирь рака-отшельника, и о том, сколько чудесных минут они провели в интимном тет-а-тете. Рид был единственным из Церкви, с кем при желании Кирихара мог вступить в контакт, да вот только веры ему не было. Вместо того чтобы вываливать на епископа исповедь, Кирихара переключается на следующий тезис:

— Я знаю, что Гринберг с вами связался примерно в то же время, что и со мной. Он не был уверен, что вы… — Кирихара не знает, как сказать, чтобы снова не заслужить взгляд, напоминающий нож у горла. — Боялся, что Басир вас прижал и…

Но Эчизен оказывается менее чувствительным к подозрениям такого толка:

— Говори как есть, мальчик, — спокойно просит он. — Карл боялся, что я сдал его Басиру. Он сообщил мне о тебе только несколько дней назад. Ты был страховкой на случай, если что-то пойдет не так. Я понимаю это. — Он кивает и пальцами делает жест помощнику налить еще чая. — Так в чем конкретно заключался план?

О, об этом — об этом чертовом плане — Кирихара мог рассказать. Все, что звучит жизнеспособно, в Джакарте оказывается бесполезным.

— Проблема была — и остается теперь — в том, как вывезти оттиски из страны, именно поэтому и привлекли меня. Я уже неоднократно имел дело с внедрением подделок, моя основная сфера — финансы, и в Службе я был укоренен в… достаточной мере глубоко. Это решило дело. Ни водным путем, ни воздушным быстро это сделать бы не получилось. Статус агента при исполнении позволил мне лететь без досмотра и провезти с собой фальшивки, которые передал мне Гринберг. И только этот же статус мог позволить мне вывезти оригиналы.

Чему теперь, конечно, не бывать.

— И где все это время были чертовы оригиналы? — мрачно спрашивает Салим. Кирихара нехотя обводит всех взглядом: естественно, они будут беситься. Мало кто любит узнавать, что его все это время водили за нос.

С другой стороны, его терзали отголоски самолюбия.

— В камере хранения аэропорта Сукарно-Хатта, — отвечает он.

Салим удивленно уточняет:

— Просто… в аэропорту?

— Вы недооцениваете удобство общественных мест, — вздыхает Кирихара. — Много народу, легко затеряться. Легче всего забрать при вылете. Есть прямое шоссе до порта. Пришлось забрать их, потому что Бирч и Арройо провели бы ту же логическую цепочку, а рисковать я не мог.

Рид трет лоб: