Правила выживания в Джакарте

За решетчатой перегородкой бьется стекло и шумно ругаются, но никто не стреляет: инспектор Арройо хорош в рукопашном. Кирихара слышит хруст и глухие удары, видит мельтешащие силуэты. Они несколько раз роняют друг друга (кто кого — непонятно, потому что Кирихара слишком занят попытками не дать себя убить), огибают перегородку и заходят с тыла. Арройо делает подсечку, противник подпрыгивает, отвечая ударом в челюсть. Следя за ними, Кирихара теряет несколько секунд, за которые накачанный парень успевает подобраться к нему, зато наконец узнает.

— Инспектор, это… — И Кирихара слишком умен, чтобы растягивать эту реплику в киношную сцену «Это он! — Кто он? — Тот самый!», поэтому выпаливает максимально быстро: — Это у него я забрал чемодан в порту!

«Это у него» — в смысле у лохматого, с которым у инспектора сейчас раунд.

Арройо замирает. Стоит отдать ему должное: он держит этого лохматого между собой и накачанным парнем в тупой футболке — стратегически верное решение и живой щит на случай пальбы.

Который совершенно не спасет Кирихару в случае нападения, и поэтому у него трясутся поджилки. Потому что он все еще лежит, опершись на локти, в проходе между двумя кроватями, а над ним стоит человек, который по габаритам и на человека-то похож слабо.

— Бо, стой! — внезапно выдает тот, что был в порту, задирая подбородок и неотрывно глядя на Кирихару. У него оказываются безумная прическа и футболка с Человеком-пауком, видимо парная к Дэдпулу.

Арройо так и стоит, заведя ему руки за спину и заставив согнуться до пола. Кирихара даже порадовался бы за команду в черных костюмах, но у команды в идиотских футболках тоже есть преимущество, и это преимущество — он сам, валяющийся на полу под дулом пистолета.

— А? Что? — переспрашивает качок с Дэдпулом. Нет ничего хуже, чем назвать кого-то таких размеров «Бо»; это как тупые прозвища из кино типа Малыша Чакки для кого-то за два метра ростом.

— Это он! — восклицает лохматый, пытаясь выпрямиться, а потом снова скрючиваясь, не в силах игнорировать факт нечеловеческой боли в суставах. — Длинноногая блондинка из порта!

Кирихара бы хотел возмутиться — состроить презрительную гримасу и переспросить, как он только что его назвал, потому что это настолько тупо и унизительно, что я не могу поверить, — но он все еще на, черт побери, прицеле.

— Я думал, это была девица. — Бо… фу, господи, нет, накачанный парень чешет затылок. — Хочешь — забирай. Он, видимо, только валяться и может. Моим навыкам требуется противник получше!

— О, дружище, сомнений нет. Но тут такое дело…

— Ну-ка.

— Мы это… сдаемся, — внезапно выдает лохматый.

Все остальные в комнате удивляются вместе с Бо. Кирихаре вообще кажется, что он ослышался.

— Что? Чувак, ты думае…

— Говорю, мы сдаемся.

Да что тут происходит?

— Точно сдаемся?

— Точнее только выстрелы Купидона в мое сердце каждый раз, когда я вижу тебя.

— Брат!

— Брат. — Лохматый задирает голову и смотрит через плечо на инспектора. — Так вот, мы сдаемся. Беспомощны и готовы к страданиям.

Что. Это. Было.

Кирихара подтягивает к себе ноги и медленно встает — так же медленно, как качок убирает пушку. Они неотрывно смотрят друг на друга, а мысль, что тут какой-то подвох и их всех сейчас перестреляют, никак не выходит у Кирихары из головы.

— А светленький может связать меня в личном порядке?

Кирихара помимо воли отвлекается на лохматого.

— Не паясничай, — приказным тоном говорит инспектор. — Джунед, наручники.

* * *

Непрошеных гостей сажают спина к спине и сковывают сзади наручниками. Кирихара настоятельно советует Арройо натянуть лохматому на голову мешок, а лучше — еще после парочки вульгарных шуток — полиэтиленовый пакет.

— Без ножа режешь, — вальяжно вытягивает ноги тот.

В нем не меньше шести футов роста, загорелый, поджарый. Куда худощавее, чем его напарник — у того футболка даром что на груди не лопается, — но Кирихаре все равно не хотелось бы получить хук такой рукой. Черты лица грубоватые: высокий лоб, широкие скулы, острые скосы челюсти. Правда, все это украшено синяками и ссадинами. На виске виден свежий кровоподтек: кажется, работа Кирихары. И все же он задирает голову и нахально откидывается на стуле, будто он не в плену, а в баре и готовится вот-вот кого-нибудь снять.

Демонстративно, картинно, показательно.

Кирихара не уверен, что может испытывать неловкость, но когда тебя при коллегах выбирают мальчиком, с которым будут заигрывать, чтобы всех побесить, это уже слишком. Хорошо, что Арройо — слишком толерантный, Эйс — слишком недалекий, а Николас — слишком Николас и весь этот цирк они дружно игнорируют. Не было бы в этом намека на передачу Кирихары на растерзание, цены бы его коллегам не было.

— Какая досада. — Кирихара многозначительно морщит нос, еще раз проверяет наручники и отходит в сторону.