Правила выживания в Джакарте

— Ты совсем молодой, сколько тебе? Лет двадцать с лишним? — начинает лохматый. Если сейчас последует еще один сеанс глубокой аналитики, Кирихара просто возьмет и выйдет подышать в коридор. — Ты плохо стреляешь, — ауч, еще и Эйс кривится типа «да, но у тебя есть свои сильные стороны», — весьма никчемно пытался заползти под кровать, — у Николаса на лице: «Эллиот, все хорошо, он просто не понял твой план», — и вообще, в бою пользы от тебя никакой, — Арройо смотрит проникновенным взглядом «мы ценим тебя за твой богатый внутренний мир». — Значит, ты специалист по финансам, и если твои навыки обращения с деньгами обратно пропорциональны боевым, то ты лучший специалист по финансам, которого я видел за свою жизнь.

— И почему же мой плохой прицел не может быть всего лишь трюком для отвлечения внимания от моих впечатляющих умственных способностей? — из чистого упрямства вскидывает брови Кирихара, которому срочно необходимо реабилитироваться хотя бы в своих глазах.

— Твое симпатичное личико справляется с этим лучше, — улыбается непричесанный мудак. — Но в бою от него никакой пользы.

И вот тут Кирихара оторопело замирает. С каждой секундой этого молчания его брови поднимаются выше и выше. Он привык разбрасываться шутливыми (нет) оскорблениями, но сейчас он и сам не понимает, заигрывают с ним или пытаются унизить. От злости он даже не находит что ответить.

— Тот веснушчатый азиатик — айтишник, а этот огромный (Бо, смотри, он почти с тебя размером) — очевидно, полевик. А где ваше начальство?

Арройо дергает бровью. Кирихара не скрипит зубами только потому, что это подбросило бы дровишек в костер нелицеприятных комментариев. Как хорошо, что у него нормально не только с пресловутыми интеллектуальными способностями, но еще и со сдерживанием эмоций.

Лохматый самодовольно улыбается. Остается только надеяться, что у него настолько перехватит дыхание от собственной невероятности, что он задохнется.

— Почему вы решили, что есть кто-то еще? — Арройо делает ничего не выражающее лицо.

— Ты серьезно? — лохматый хмыкает.

Его притихший товарищ по заключению вставляет:

— Бро, давай я. А то они уже поняли, что ты крутой, но я же тоже крутой, а они об этом пока не в курсе.

Если вы оба такие крутые, то почему сидите тут в наручниках?

— Блондиночка, — кивок на Кирихару, — абсолютно бесполезна в бою, а пацаненок с веснушками — айтишник. Капитан Америка мне нравится, он мощь. Да и ты, инспектор, классно машешь кулаками, это ушу или что? Итого вас, классно дерущихся, — двое. Даже если вас прислали для первичной разведки, этого мало. Есть еще кто-то. И этот кто-то — ваш большой босс, потому что в таких случаях во главе группы ставят полевого агента, а не инспектора по линии выявления или как там тебя, забыл, прости, я не специально.

— Ничего страшного. — Кирихаре видно, как Арройо морщится, прикрываясь ладонью, но, когда поднимает голову, губы уже изогнуты в вежливой улыбке. — А теперь поговорим о вас.

— Ой, не, — говорит качок, тоже оказавшийся крутым.

— Да ну что о нас? Мы так, бандиты мелкого пошиба, ничего особенного, — улыбается лохматый.

— Криминальные низы.

— Криминальное дно, низы повыше.

— Не хотите, понятно, — дружелюбно (мурашки по коже от жути) улыбается Арройо, не сводя с них глаз. Рука с пистолетом лежит на спинке стула. — Ник, вбей в базу «иллинойские банды, попавшиеся в Нью-Йорке в отрезке с десятого года по двенадцатый».

— Искать перекрестно с «Бо»? — уточняет Николас.

По лицу этих двоих понятно, что что-то идет не по их плану.

— А вы неглупенькие, — недружелюбно смеется лохматый; сказал, будто грязью облил. Умник доморощенный. — Секретная служба идиотов не набирает, да? И смотри, специально ведь именно этнических азиатов послали, а не белых в черных костюмчиках.

Каким бы раздражающим ни был этот парень, он снова угадал: всех участников операции сорвали с ближайших к Индонезии баз, ссылаясь на срочность.

— Светленький, правда, так себе азиат, хотя, конечно, слегка похож.

Светленький.

— Наш агент так сильно не дает вам покоя, — без вопросительной интонации говорит Арройо.

С одной стороны, Кирихара благодарен ему за общий подтекст «отстань от моего подчиненного», с другой — кажется, сказано это человеку, который воспринимает «отстань» только как «старайся получше».

— Посмотрите на эти ноги, — с удовольствием тянет пленник, и Кирихаре от его взгляда хочется их подобрать, — разве тут можно успокоиться? Разве тут можно устоять?

У этого парня или все очень плохо с чувством юмора, или настолько хорошо, что ему приходится шифроваться под очень плохо, — Кирихара еще не решил. Тот ему подмигивает. Кирихара и бровью не ведет — встает с подлокотника и, не выпуская из рук пистолет, идет подальше от спальни — к Николасу. Николас поднимает на него взгляд, полный сочувствия.

Кухня отделена от спальни не сплошной стеной, а гипсокартонной перегородкой с ромбовидными просветами. Впрочем, лучше, чем ничего.